Верум

Дэр медленно переводит на нее взгляд, совершенно очевидно, без особого желания.

– Нет, мне это никогда не нравилось. А что?

Она смеряет его неодобрительным взглядом.

– Твоя мать хотела, чтобы ты занимался верховой ездой.

Дэр делает еще один глоток кофе и переводит хмурый взгляд на главу семейства.

– Нет, это Ричард хотел, чтобы я занимался верховой ездой. А моя мать просто хотела, чтобы мы во всем ему угождали.

Очевидно, она испытывает отвращение, выслушивая такое нелестное мнение от него по этому вопросу и столь же дурное мнение о моем дяде. Это заставляет мои мысли циркулировать в голове бурным потоком: что такого плохого сделал ему Ричард?

– Что ж, все равно. Насколько я знаю, Калла не умеет ездить верхом, и я бы хотела, чтобы ты обучил ее. Интеллигентные молодые леди должны обладать этим навыком.

Еще одно слово от нее, и я бы подавилась виноградом.

– В этом нет необходимости, – с трудом восстанавливая дыхание, говорю я, – я не хочу этому учиться.

– Необходимость, несомненно, есть, – выносит свое постановление Элеанора, и я понимаю, что любой спор здесь бесполезен.

Она встает из-за стола и задвигает стул: таким образом, наша беседа окончена. Мне становится предельно ясно, что мне нужно будет научиться верховой езде, а вот Финн так никогда и не получит этот навык просто потому, что так захотела Элеанора.

Он добивается всего, чего она только пожелает.

Это то, что мне приходится узнать о порядках в этом доме довольно быстро.

Дэр смотрит на меня, усмешка играет на его губах, и я не могу понять, что именно так развеселило его. То, что теперь я буду вынуждена проводить больше времени в его компании, или то, что мне приходится подчиняться Элеаноре, как и всем остальным в Уитли?

– Можем начать прямо сегодня, – предлагает он, надкусывая свой тост. На его губе виднеется маленькое пятнышко джема, которое он, видимо, еще не успел слизать, и какая-то часть меня очень хочет стереть эту каплю с его лица, но я не позволяю себе это сделать, потому что он сам сейчас вызывает у меня отвращение.

– Хорошо, – вместо этого говорю я, и мой голос звучит достаточно скучающе и раздраженно, как мне того и хотелось.

И на самом деле так и есть.

У него не получится повлиять на меня. Я этого ему не позволю.

Эту мысль я не устаю повторять в своей голове даже спустя полчаса, когда он помогает мне забраться в английское седло. Мои ягодицы отнюдь не изящно оказываются прямо перед его лицом, и в этом нет абсолютно ничего, что соответствовало бы интеллигентной молодой леди. Даже когда я трогаюсь с места, и седло подо мной издает какое-то постукивание. Здесь нет никакой седловины, за которую я могла бы ухватиться, поэтому я выгляжу глупо и неловко.

– Самое главное – удержать баланс. – Дэр смотрит на меня с сомнением, в то время как я чувствую себя буквально размазанной по спине огромного животного. – Постарайся слегка сжать коня своими бедрами. Представь, что это я, Калла.

Волна огня проносится сквозь меня, и я отворачиваюсь в сторону, стараясь выбросить из головы, каково это было, когда мы были вместе, каково это – быть в его объятиях всю ночь напролет.

Внутри моего живота все сжимается, а уголки губ немного ползут вверх, словно он знает наверняка, о чем я думаю прямо сейчас.

– Держи поводья ровно, не позволяй им провисать, – продолжает он, – выпрями спину. Не нервничай, лошадь может это почувствовать. Твоего коня зовут Спутник Юпитера. Но мы называем его просто Юпитер. Он хорошо обхожен, поэтому он не сбросит тебя. Есть еще вопросы?

Не дождавшись моего ответа, он ударяет по бокам своей лошади каблуками и срывается с места быстрой трусцой. Ну, или просто мне это кажется трусцой.

Я же остаюсь на своем личном круге ада.

– Не могу сказать, что мне нравится верховая езда, – кричу я ему, но Дэр ничего не отвечает.

Передо мной мелькает только его спина, и, несмотря на сильное раздражение, я не могу не поразиться тому, как хорошо он смотрится в седле. Нет, он не выглядит как ковбой: скорее как благородный джентльмен, словно ему просто можно дать в руки клюшку для игры в поло и в этом зрелище не будет абсолютно ничего необычного.

Он останавливает свою лошадь командой «Стой» и поворачивается ко мне:

– Чтобы остановиться, просто потяни поводья на себя и скажи «Стой».

– Поняла.

Я крепко берусь за поводья.

– Ты когда-нибудь носишь простые футболки или ты всегда так нарядно одет? – спрашиваю я, потому что сейчас на нем рубашка поло с аккуратным воротником.

И хотя он всегда выглядит потрясающе в своей одежде, мне интересно, чувствует ли он себя здесь по-настоящему дома, потому что в Астории его внешний вид явно был более домашним.

Он усмехается.

– Элеанора сказала бы, что это ниже нашего достоинства.

– Но ведь тебе нет дела до того, что скажет о тебе Элеанора, – с сомнением произношу я, – я думала, что это для тебя что-то вроде прописной истины.

– Но ведь сейчас я здесь, разве не так? – Его темная бровь поднимается вверх, и хоть я и не могу с ним поспорить, я бы с удовольствием сделала это.