Вершины и пропасти

– Есть свидетель, – ответила Эсхейд, упрямо наклонив голову. – Биргир, наместник запада, видел и эту женщину, и мечи, которые ты получил от неё. Моя дочь была кимортом; уже тогда её звали наследницей Брайны и прочили ей великое будущее. И разве случайность, что именно тогда ты ни с того ни с сего призвал меня к себе?

– То был знак дружбы.

– И в знак дружбы же ты меня разлучил с дочерью?

– В тебе говорит горе, неразумная! – рявкнул лорга, поднимаясь с трона – нет, воздвигаясь, как косматая туча, как гора. – Ты сейчас не наместница, не воительница, а всего лишь мать!

– Ох, и когда же одно мешало другому? – послышался вдруг женский голос, немного скрипучий, но в то же время нежный. Толпа у трона лорги немного расступилась, и вперёд шагнула красавица в красном платье, в красном плаще; рыже-красные её волосы чуть завивались, а глаза, обильно подведённые краской, были цвета сумрачного неба. – Стало быть, воительница всегда права, и наместница ошибаться не может, а мать-то наверняка заблуждается, пусть все трое они и есть один человек? Да и разве не равны в своём праве требовать поединка и воевода, и наместник, и простой воин, и даже танцовщица-кьярчи, если она по обычаю предстанет перед лоргой?

«Ох, как похожа на Мирру, – оторопело подумала Фог, наблюдая за незнакомкой в красном. – Сестра? Так вроде бы нет у него сестёр… Неужели мать?»

В неверном свете факелов признаков почтенного возраста было не углядеть, а держалась женщина легко и свободно, двигалась гибко, словно и впрямь была танцовщицей.

– Зита, – выдохнул лорга, оборачиваясь к ней всем телом. Лицо у него исказилось на мгновение, но почти сразу же он овладел собой и вновь смягчился. – Я не пытаюсь умалить ничьих заслуг, лишь хочу проявить милосердие.

– Милосердие ли? – усомнилась женщина, скрестив тонкие руки на груди и качнув головой. – Или опасение схлестнуться в поединке за правду с той, кого кличут первым клинком севера?

Тут лоргу перекосило настолько явственно, что даже плохое освещение не могло этого скрыть.

– Ах ты, лисица… Умолкни немедленно!

– Позор, если простая лисица знает обычаи лучше, нежели знатный человек, – нисколько не смутилась женщина в красном. – Вы все, добрые люди, скажите мне: как надлежит воину отвечать на вызов? Стоит ли пустословить? Стоит ли рассуждать, говорит ли устами другого горе, или гнев, или страх? Как ответить-то надо?

Пока она говорила, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, Фог и впрямь показалось, что из-под красного подола у женщины показался хвост, а то и несколько – но это, конечно, была лишь игра света и тени.

А лорга, выслушав всё, стиснул зубы, обвёл сумрачным взглядом зал и произнёс:

– Я принимаю твой вызов, Эсхейд Белая. Но во имя нашего родства, во имя доброй дружбы на много лет, я даю тебе время одуматься. Поединку быть через пять дней, на рассвете, если только ты не решишь забрать свои слова назад… А теперь ступай.

– Ступать? А горазд ты указывать, – усмехнулась Эсхейд, чуть наклонив голову. – Мы ведь ещё не закончили, – сказав так, она обернулась к Фогарте и едва заметно кивнула.

Тотчас сердце подскочило, кажется, застревая где-то в горле, а тело сделалось лёгким-лёгким.

– Не закончили, – высоким звонким голосом подтвердила Фог, делая шаг, другой, третий, пока не вышла впереди Эсхейд – и не уставилась прямо, не мигая, куда-то за плечо лорги, где виднелись багряные одеяния по ишмиратской моде. – Ниаллан Хан-мар! Я обвиняю тебя в том, что ты пособничал работорговцам и продолжаешь покрывать страшные преступления даже теперь… Я вызываю тебя на поединок. Если откажешься и попытаешься бежать, то, то… – Она сглотнула. – То будем сражаться прямо сейчас!

«Он не откажется, – повторяла Фог про себя. – Он не откажется, потому что уверен в победе, я ведь просто ученица, и учителя на сей раз нет рядом, и… и…»

– Я принимаю твой вызов, глупая девчонка, – донёсся голос словно сквозь толщу воды, глухо и невнятно. – И также даю время одуматься и принести извинения. А если нет… Утром третьего дня я преподам тебе урок, который стоило бы преподать ещё в прошлый раз.

– Через три дня и посмотрим, – улыбнулась она.

И – прикрыла глаза на мгновение, медленно выдыхая.

«Вот сейчас точно некуда отступать».

– Ну, пожалуй, можно и идти, – усмехнулась Эсхейд добродушно. И чуть возвысила голос: – Зита! Спустись-ка ко мне, обними, как сестру. Давно же мы не виделись!

Женщина в красном радостно вскинула подбородок и шагнула к краю помоста, подбирая на ходу юбки, но тут лорга цокнул языком – и сразу несколько дружинников обнажили мечи, преграждая ей путь.

– А это без надобности. Никуда она не пойдёт. Так? – Он обернулся к женщине; та замерла, прикусив губу, не отвечая ни да, ни нет, и немного вжала голову в плечи, точно в ожидании удара. – Не оставит же добрая жена своего мужа в минуту печали.