Вельтаншаунг. Уровень второй

Я схватил «подарок» и переправил его в распахнутую дверь.

Немец за столом отчетливо хрюкнул. Наверное, от удивления. А потом как шарахнуло!

Хорошо, что я лежал за стеной, а не на самом выходе.

Взрывной волной сорвало дверь с петель и протащило до самой стены. Из комнатушки рвануло облако дыма и огня.

Я метнулся внутрь комнаты. Фашист висел на столе как макаронина. А слева, опрокинутые на спину, валялись еще двое. Видимо, они устроили на меня настоящую засаду. Сунься я второй раз – лежал бы вместо них!

Эти двое новеньких явно прибежали из неприметной двери, сиротливо распахнутой позади них. Это тоже что-то интересное. Раньше без «особого приглашения» охранников калачом было не выманить из вверенных им комнатушек. А эти вели себя как люди, а не как зомби.

И вдруг в повисшей тишине яростно завопил ребенок.

Черт! Я почти забыл про него.

Бегом я направился назад и буквально напоролся на залегшего солдата с ехидным прищуром и без пилотки. Белобрысая коротко стриженная голова казалась лысой. А еще у него был какой-то очень странный череп.

Увидев меня, он не выстрелил, а лишь удивленно округлил глаза:

– Оп-паньки! Да у нас гости.

Этот юнит, явившийся ко мне с тыла, занявший выгодную позицию, из которой мог просто «снять» меня одним выстрелом, не просто пощадил диверсанта, но еще и говорил по-русски. Неужели игра услышала мои молитвы? Ведь эти слова, точно, не были аудиозаписью. Но как в тылу Германии, по засекреченному объекту, мог разгуливать переодетый советский шпион?

– Назад, красава! Или тебе жить надоело? – незнакомец поднялся и перекрывал мне выход; казалось, он совсем не боялся шальной пули.

– Ребенок! – всхлипнул я.

– Утром – деньги, вечером – стулья. – подмигнул мне диверсант, и отодвинул меня в сторону.

А потом, вообще повернувшись ко мне спиной, бритый принялся что-то кричать подползающим фрицам. Наверное, хвастался, что убил меня, потому что нацисты расслабились, тоже поднялись, отряхнулись, развернулись.

Но не успели бедолаги сделать и пару шагов назад, как белобрысый расстрелял обоих со спины.

Я растерялся. Фашисты лежали в луже ширящейся крови.

Мой помощник метнулся тем временем к ребенку и снова – ко мне:

– Давай уже, шевелись! Сейчас новая партия нацистов набежит.

– Чего это ты мне помогаешь? – ничего лучше в голову не приходило.

– Ясненько, – хмыкнул диверсант. – Стало быть, недавно чалишься. Ну, я так и подумал. Поди, даже до Северной башни не дошел, сразу в патч и провалился.

– Типа того. – вздохнул я.

– Нас здесь восемь человек. – улыбнулся спаситель. – Патч прописал Серега отсюда, изнутри игры, но разместить его на точке Спавна мы так и не смогли. Раскидали входы по всей игре в разных местах и тщательно их завуалировали.

– Зачем?

– Ну, ты простой! – восхитился новый знакомец, увлекая меня в распахнутую дверь. – Фашисты землю носом роют: ищут наши «кладки» и уничтожают их. Мы же для них партизаны.

Пройдя через развороченную взрывом каморку, мы очутились в комнатушке. Это была спальня с двумя офицерскими кроватями, с платяным и книжным шкафами. Были еще стол, пара стульев, тумбочки. Да, в игре как-то встречалась такая локация. Там на столе еще еда была: добавляла то ли 10, то ли 15% жизни. Но здесь не видно ни посуды, ни стаканов. И выхода отсюда тоже нет.

– Мы ведь еще в игре?

Мой собеседник кивнул.

– И ты – не юнит, а человек. Тебя сюда втянуло.

– Ага. И всех остальных. В реальности – мы в коме. Одна проблема: отсюда нет выхода. Убиваешь финального босса, салют, поздравления и все такое. А потом делаешь шаг вперед в надежде оказаться дома, в собственном теле, а тебя снова выкидывает в начало игры. Вот такая хрень.

Приятель нажал на корочку книги в книжном шкафу и открылся тайный проход в подвал.

– Пошли, здесь нас не найдут.

– Но если игроков сюда затягивает, то вас здесь должно быть не менее тысячи, причем всех национальностей.

– Ладно, смотри, раз ты такой въедливый! – начал злиться друг. – Шкаф открой.

Я растерянно моргнул:

– Зачем?

– Лучше один раз увидеть. – хмыкнул приятель.

Я потянул дверь на себя. Раздался противный скрежет давно не смазываемых петель.

Внутри, вместо рубашек и кофточек были развешаны скелеты. Они были какими-то не естественными, плоскими, точно нарисованными на картоне. И их было очень-очень много. Несколько сотен – это уж точно. У меня даже в глазах зарябило. Я в ужасе захлопнул дверь.

– Да, ты все правильно понял. – хихикнул белобрысый. – Люди не выдерживают пресса и бросаются под пулеметы босса. Когда они умирают от них остаются вот эти реестровые записи. А на земле тем временем хоронят еще одного геймера. Такая вот печальная история.

Мы прошли в потайной ход, дверь за нами закрылась. И начался спуск по цементной лестнице. На стенах горели синие фонари. Никаких ниш или дверей нигде не было.

В комнате, в которой мы вскоре оказались, находились подростки. Они были в изношенной до дыр одежде, но это было не модное нынче искусственное старение, а самая настоящая реальная ветошь. Эти парни находились здесь не один месяц, может, даже и не один год.