Ведьмак. Перекресток воронов (Анджей Сапковский)

Так вышло и сегодня, поэтому Лозадо Кросс, страж порядка при трактире, с неохотой оглядел новых гостей — троицу всадников, женщину и двух мужчин, — зная, что через минуту придётся их отправить восвояси. А всадники, как метко подметил страж, не походили на тех, кто смиренно примет отказ. У веснушчатой женщины с льняной косой были злые зелёные глаза. У одного из мужчин — искривлённый нос, другой был короткоострижен, почти наголо. Все трое увешаны оружием. Лозадо Кросс чувствовал, что следовало бы позвать на помощь остальных стражников, но немного стыдился — он не был слабаком и до сих пор справлялся сам во многих сложных ситуациях. Поэтому скрестил руки на груди и решил подождать, что будет дальше.

А дальше, похоже, ничего хорошего не светило. Веснушчатая женщина со скверными глазами резко подвела коня прямо к крыльцу, копытами почти на ступени, держа руку на рукояти меча. Тот со сломанным носом тоже подъехал, угрожающе стукнул о луку седла окованной дубинкой.

— Меритксель, Цибор, бросьте, — проговорил сзади стриженый. — Не стоит. Гляньте на эту вывеску. Тут за эту золотую корону и буковки наверняка втридорога дерут, чересчур мы тут раскошелимся. Поищем другой трактир. Без позолоченной вывески, с едой простой, но добротной. Ну же, в путь!

Лозадо Кросс с облегчением выдохнул.

***

Вывеска трактира «Под Раком и Улиткой» в Бан Феарг была новой, краска и позолота на ней выглядели совсем свежими. Вывеску украшала большая золотая корона с семью палицами и четырьмя жемчужинами по кругу.

Вокруг витал дурманящий аромат варёных раков.

У Геральта на миг мелькнула мысль остановиться и зайти, хотя бы поприветствовать знакомого трактирщика. Однако передумал. Он помнил, что в таких заведениях бывали шпионы префекта. А ему вовсе не хотелось, чтобы Эстеван Трилло да Кунья прознал про его вылазку на север.

Развернул коня и уехал.

***

До окрестностей Рокаморы он добрался ночью. Луна была полной, в поместье горели огни, тянуло дымком. Геральт не собирался ни приближаться, ни тем более въезжать. Просто постоял несколько минут на пригорке, посмотрел. Потом пришпорил Плотву, пуская её рысью.

***

Юпитер Мелло, королевский пристав, окинул пустое помещение недоумевающим взглядом.

— Никого нет? — спросил с недоверием. — Никто не пришёл?

— Да вот как-то так, — Йон Бервутс, староста Бан Филлима, почесал в затылке. — Выходит, что никто...

— Не понимаю, — нахмурился пристав. — Совершенно не понимаю. Ещё вчера толкались, друг друга пихали... И неудивительно, поместье чудесное, место превосходное... А сегодня – словно мором всех выкосило! Никто не явится на торги? Не возьму в толк. Почему?

— Потому как, господин, видите ли... — Староста снова почесался. — Страх людей взял. Жуть на них напала.

— Страх? Чего?

— Болтают... — запнулся староста. — Болтают, будто поместье это проклято. Рокамора на эльфийском «месть» означает. Хозяин, тот ведьмак, которого в Стурефорсе казнили, наложил на это место проклятие мести...

— Суеверия! И люди в это верят?

— А как не верить? — Староста отвёл глаза. — Когда многие видали...

— Что видали-то?

— Призрака.

— Чего?

— Призрак там ночью объявился, на холме подле Рокаморы. Многие видели. Светло было, полная луна... На призрачном коне, с белыми волосами... Это он, без сомнения. Тот ведьмак, которого казнили, призраком возвращается. Мстить...

— Суеверные мужланы! — фыркнул пристав. — Темнота! Призрак им померещился, олухам. Чёртовы простофили! Деревенщина!

По правде сказать, ещё дед Юпитера Мелло пахал залежь деревянной сохой и до ветру ходил за амбар, но нынешний королевский пристав предпочитал об этом не вспоминать.

— И что мне теперь делать? — Развёл он руками. — Велено мне начальством Рокамору эту с молотка пустить в пользу казны... Эй! А вы кто такой?

— Прошу прощения, — сказал прибывший. — Я верно попал? Торги по поместью Рокамора, это здесь?

— Здесь, — подтвердили в один голос пристав и староста.

— Но желающих, гляжу, немного, — Прибывший обвёл взглядом пустое помещение. — Только я один. Стало быть, намного выше начальной цены не поднимется, верно?

— Выходит, что так, — равнодушно подтвердил Юпитер Мелло. — Что ж, можем начинать. Как вас величать, для порядку?

— Меня зовут Тимур Воронофф.

***

На одиноком хуторе творилось что-то неладное. Уже издали доносились бабьи крики и причитания, собачий лай. Геральт подъехал ближе.

Прямо у колодца лежала убитая собака. Вторая носилась по двору, заливаясь лаем. У избы на лавке, вытесанной из цельного бревна, сидел, вернее полулежал, здоровенный мужик с головой, обмотанной окровавленной тряпицей. Рядом металась баба в переднике, размахивая руками и голося без умолку. Подросток в льняной рубахе исподлобья зыркал на Геральта. На опухшей физиономии алел след от удара плетью.

— Мужика моего побили, изувечили! — голосила баба. — И что ж нет управы на таких злодеев! И как только земля их носит, отродье окаянное!

— Что стряслось? — спросил Геральт с высоты седла. — Напал кто на вас?