Ведьмак. Перекресток воронов (Анджей Сапковский)

— Напали, добрый господин, напали! Разбойники проклятые, чтоб их холера! Девка одна и двое громил! Девка конопатая, что индюшачье яйцо, а у одного громилы нос кривой. Во двор въехали как к себе домой, не спросясь, не молвив слова, давай коней поить. Пёс на них залаял, они его и порешили, зарубили. Малец кинулся пса спасать, так его нагайкой отходили. Мой-то с топором выскочил, прогнать их хотел, так его эта поганая девка мечом по голове полоснула... Глядите сами... Выживет ли, нет ли, кто ведает... И что ж это, господин, злодеи такие бесчестные, и нет на них угомону... Ведьмака бы на таких... Ведьмака! А сказывают, что одного ведьмака в темнице в Стурефорсе казнили. Как же так, господин? Ведьмака в темницу сажают да казнят, а разбойники вольготно по стране разъезжают, людей увечат?

Раненый мужик застонал, заохал. Баба снова заголосила. Геральт, поразмыслив, достал из шкатулки флакончик с Иволгой. И протянул его бабе.

— Это на рану, — пояснил он. — Поливайте, когда повязку меняете. Должно помочь.

— Спасибо вам, господин добрый!

***

После дня быстрой скачки, взобравшись на холм, Геральт увидел издалека тех самых разбойников из преисподней, бесчестных злодеев, на которых, как утверждала баба с хутора, не было управы, и земля их носила совершенно зря. Женщина со светлой косой на сером коне. И двое громил в бригандинах. Один из этих громил, Геральт готов был поклясться, имел сломанный и кривой нос.

Вся троица направлялась на север, нещадно погоняя коней.

Геральт придержал Плотву, не спешил спускаться с холма. Лучше пусть троица всадников отдалится. Не хотел, чтобы они догадались о слежке. Не боялся, что потеряет их след.

Он догадывался, более того, был уверен, что знает, куда они направляются.

***

Жрица Ассумпта из Ривии уже несколько часов стояла на коленях перед алебастровой статуей богини Мелитэле. О том, чтобы как-либо помешать ей, ни одна из младших жриц даже не помышляла. Неннеке, Флавия, Айлид и Здравка пребывали в тишине и покое на молитвенных скамеечках. Во время молитв матушка Ассумпта впадала в транс и, как считалось, мысленно общалась с богиней. Правда это или нет, значения не имело. Жрицы глубоко верили, а для такой веры не существовало невозможного.

Свечи уже догорали в потёках воска, рассвет уже озарял витражи, когда матушка Ассумпта поднялась с колен.

— Опасность, — тихо сказала она младшим жрицам. — Нам грозит опасность. Ворота пусть будут заперты, постоянно заперты, днём и ночью. И не впускайте никого чужого.

***

Перед ночью, после заката, в сумерках, он увидел Бабу-Ягу, скользящую по лесу в огромной деревянной ступе, заметающую за собой следы метлой. Чудище промелькнуло совсем близко, на миг он увидел её огромные оскаленные зубищи.

Баба-Яга двигалась в сторону деревни — Геральт уже раньше слышал оттуда собачий лай и звон пастушьих колокольчиков. Кто-то в этой деревне — скорее всего ребёнок — был в опасности. В деревне нужен был защитник.

Но Геральту не терпелось на север. Он даже боялся подумать о том, что мог бы прибыть слишком поздно.

***

Местечко Спинхэм Геральт миновал ранним утром. На мгновение задержал взгляд на стройной ратушной башне и кружащих вокруг неё птицах. После чего поехал дальше.

***

У тех, кто ещё верил в неё, богиня Мелитэле считалась покровительницей женщин, их прибежищем и надеждой. Всех женщин, независимо от возраста, положения и происхождения. И независимо от ремесла. Неудивительно поэтому, что в «Лорелее», знаменитом доме утех в городке Спинхэм, хранили образ покровительницы — золотую статуэтку богини в её материнском, беременном облике, с округлившимся животом. Откуда статуэтка взялась в борделе, никто не помнил. Но берегли её и крайне редко доставали из тайника. Должна была быть на то действительно веская причина.

Сегодня она была.

Пампинея Монтефорте зажгла свечу и поставила её перед статуэткой.

— Богиня, — проговорила тихо. — Сделай так, чтобы ведьмак Престон Хольт обрёл там, в загробном мире, заслуженный покой. Дай ему в ином мире изобилие всего, чего в жизни имел мало или вовсе не имел. А если в чём и согрешил, прости его и отпусти. Нет безгрешных на этом свете.

Зоэ, Фервида и Ипполита, девушки из «Лорелеи», стояли рядом с опущенными головами. Зоэ вдруг приблизилась, поставила перед статуэткой богини вторую свечу.

— Это... — прочистила горло, видя вопросительный взгляд Пампинеи. — Это за того второго ведьмака... Того молодого.

— Но он, — вздохнула Пампинея, — вроде бы ещё жив?

— А я, — прошептала Зоэ, — так, про запас...

Все склонили головы. Богиня смотрела на них золотыми глазами.

***

К развилке Геральт добрался под вечер. Узнал это место сразу, а помог ему в этом ворон. На этот раз не целая их стая, а только один. Ворон кружил над развилкой и каркал.

Будь Геральт опытнее, или прислушайся внимательнее и поразмысли глубже, возможно, распознал бы в вороньем карканье предупреждение. Вернись, каркал ворон. Не езжай на север, там подстерегает опасность. Вернись.

Но для Геральта карканье было просто карканьем. Предупреждения он в нём не прочёл. Пришпорил Плотву и двинулся.

На север.