Вечная любовь

- Госпожа Верховная Жрица, - послушно пробормотала Ульяна.

Она мечтала, чтобы это закончилось как можно скорее. Хотелось забиться в самый темный уголок и тихо умереть. Даже мысли о самоубийстве не пугали, а казались светлыми и правильными.

- Неужели ты считаешь, что госпожа удостоит тебя чести явиться на допрос? К дочери человека?

- Как будто ты... не человек, - мысли довести палачей до белого каления, чтобы они не выдержали, сорвались и покончили с ней разом, показалась удачной.

Сжатая в кулак рука поднялась, но удара не последовало. Ульяна приоткрыла зажмуренные глаза.

Напротив стояли двое.

Шон и дознаватель.

Их руки сцепились - один норовил ударить пленницу, второй не позволял, сжимая запястье так, что у самого побелели пальцы.

И только вид бледного Шона заставил вернуться чувства. Ульяна испугалась. Не за себя - за него. Слишком уж Тигр напоминал мертвеца. В лице - не кровинки, и даже сапфировый взгляд потух, и смахивал теперь на запыленный осколок дешевой стекляшки.

- Она - вместилище божественной души Великой Хранительницы Врат! Как смеешь ты обращаться с ней столь непочтительно? Она требует призвать к ней Аиджи, значит, ты немедленно отправишь гонцов в столицу!

Шон шипел, как большой рассерженный кот. Но Ульяне было не до смеха. Как и дознавателю. Тот бледнел то ли от отповеди, то ли от боли - Шон крепко сжимал его запястье, так, что кулак разжался, и кисть безвольно повисла. И все-таки он сопротивлялся!

- Как смею я противиться воле Великой Жрицы? Мы получили четкий приказ: найти и допросить!

- Не смей! - Шон начал выворачивать руку противника. Медленно, с трудом, но дознаватель сдавался, пока не оказался стоящим на коленях, на каменных плитах, спиной к Тигру. - Не смей проявлять неуважения к той, кого избрала Верховная Хранительница врат. И позови целителя!

Получив толчок в спину, дознаватель растянулся на земле. Подчиненные кинулись с попытками поднять, но он отмахнулся:

- Этот раб прав. Приведите лекаря. А её пока... в темницу.

- Не смей!

Голос Шона не предвещал ничего хорошего, но Ульяне было уже все равно: в темницу или в хоромы. Лишь бы оставили в покое и позволили тихо умереть.

Вместо этого её отвязали. Сидеть сразу стало трудно, и без поддержки веревок Ульяна свалилась прямо на руки Шону. Тот бережно поднял и куда-то понес. Злой окрик дознавателя заставил его поменять направление, но не скорость.

Все это Уляна почти не осознавала. Боль практически ушла, в голове звенела пустота, а солнце казалось очень ярким и очень светлым. И теплым. А небо - бездонно-синим. И она падала в него, как птица, раскинув руки. Стремилась туда, в бесконечность, в пустоту, где нет ни боли, ни страданий, ни мыслей. Где нет ничего... Только ощущение невесомости и вечный покой.

А потом пришла пустота...

37

Просыпалась тяжело и больно. Тело жаловалось каждой мышцей, каждой косточкой. Даже открыть глаза казалось невозможным.

- Уля? Ульяна?

Она вынырнула из темноты скорее, чтобы прекратилось это похлопывание по щекам. Отозваться на давно забытое имя и опять уснуть, сбежать как можно дальше... Не получилось. Шон уцепился за сознание, не позволил снова закрыть глаза.

Разговаривать не хотелось, шевелиться - тоже. Ульяна протестующе замычала, и Шон стал настойчивее.

- Просыпайся! Говорить можешь?

- Могу.

Сил осмотреться не было, но пламя свечей выхватывали из темноты стол и кровать. Простую, без резных перегородок. Зато с чистым бельем.

Саму Ульяну тоже переодели. И эта новость заставила проснуться окончательно.

- Кто? - запаниковала она, оглядывая тело без следа крови и безразмерный халат, судя по рисунку - мужской.

- Я.

Шон сразу понял, отчего паника, и не стал отпираться. Но Ульяна неожиданно успокоилась: почему-то Тигр казался своим.

- Ты цел?

Волнение, взращиваемое все эти дни, прорвалось наружу. Ульяна протянула руку. Шон, послушный, как никогда, наклонился, чтобы она могла прикоснуться.

Теплая щека, чуть колючая от щетины. Всегда гладко выбритый, в этот раз Тигр отступил от неукоснительного правила: следить за собой в любой ситуации.

- Я цел, - он даже прикрыл глаза, словно боясь спугнуть эту нежданную ласку. - Но в ужасе. Чуть с ума не сошел, когда увидел тебя в пыточной. Бледную, в крови... И этих мужланов... Нельзя было оставлять тебя одну.

Ульяна могла только улыбаться. Она чувствовала себя дурой оттого, что расплылась сиропом от одного присутствия Шона. А ведь он столько раз её подставлял! И тем не менее, рядом с Тигром было спокойно. Тревогу вызывал только страх в сапфировых глазах. Но выражение изменилось, стоило спросить о Ланни:

- Он не давал о себе знать. Но скорее жив, чем мертв - рогатого не так-то просто отправить в мир иной. Поверь, я много раз пробовал.

- Даже так? Почему я не удивлена?

Она так и не убрала руку, а Шон не отстранился. Только еще крепче прижал её ладонь к своей щеке:

- Не беспокойся ни о чем. Отдыхай. Я больше не дам тебя в обиду. И не оставлю.

- А как же Аиджи? - не удержалась от шпильки, хотя в груди горько заныло от одной мысли, что эта женщина владеет всеми правами на Шона.

- Пусть идет к своим демонам! - огрызнулся тот.