Вдали от безумной толпы

Последовал новый взрыв хохота, после чего Трой закрыл дверь и заперся изнутри. Всю оставшуюся ночь в окрестностях Уэзербери можно было видеть темную фигуру Болдвуда, бродившего по холмам и долинам подобно скорбной тени на берегу Ахерона.

Глава XXXV Окно верхнего этажа

Было раннее утро – пора солнца и росы. Целительный воздух наполнялся первыми робкими песнями многочисленных птиц. Бледную голубизну неба местами застилала тончайшая паутина бестелесных облаков, не затмевавших теплого света. Ветви растений, оплетавших старый помещичий дом, клонились под тяжестью капель, которые отражали предметы, подобно линзам с большой увеличительной силой.

Перед тем как часы пробили пять, Габриэль Оук и Джен Когген миновали перекресток деревенских дорог и направились к полям. Едва вдали стал виден дом госпожи, Оуку показалось, что отворилась створка одного из окон верхнего этажа. Он сам и его спутник были скрыты в тот момент за кустом бузины, уже усыпанным гроздьями зреющих черных плодов, и помедлили, прежде чем выйти из тени.

Из окна лениво выглянул красивый мужчина и посмотрел направо и налево, как делают только что проснувшиеся люди. Это был сержант Трой. Небрежно набросив на плечи алый китель, он держался с расслабленной непринужденностью солдата в отпуску.

Когген, устремив взгляд на окно, заговорил первым:

– Она вышла за него замуж.

Габриэль ничего не ответил. Когген продолжал:

– Так и знал, что сегодня не обойдется без новостей. Вчера, едва стемнело, я слышал, как кто-то подъехал. Тебя тогда дома не было. Боже праведный! – воскликнул Джен, заглянув Габриэлю в лицо. – Оук, да ты весь белый, точно покойник!

– Неужто? – отозвался Габриэль со слабой улыбкой.

– Обопрись о калитку. Передохни. Я тебя подожду.

– Ладно.

Они постояли еще немного. Габриэль безучастно глядел в землю, уносясь мыслями в будущее, и видел, как беспечность первых лет супружества сменяется горьким сожалением о поспешно принятом решении. Батшеба и Трой поженились – это он понял мгновенно. Но почему тайно? Все знали о ее злополучном путешествии в Бат: неверно рассчитав расстояние, она загнала лошадь и вместо одной ночи провела в пути более двух суток. Делать что-либо тайком было не в правилах Батшебы, при всех своих недостатках она была сама прямота. Уж не попалась ли она в ловушку? Заключенный ею союз не только причинил Габриэлю горе, но и явился для него неожиданностью, хотя всю предшествующую неделю он терзался подозрениями, для чего Трою понадобилось встречаться с Батшебой вдали от дома. Увидев, что хозяйка возвратилась домой вдвоем с Лидди, Габриэль несколько успокоился. Иные движения, с виду почти неотличимые от неподвижности, по свойствам своим противоположны ей. Точно так же и чувство, владевшее Габриэлем до сих пор, с виду казалось отчаянием, однако по сути было надеждой.

Через несколько минут Оук и Когген снова зашагали к дому. Увидев их, сержант, по-прежнему стоявший у окна, весело прокричал:

– С добрым утром, приятели!

Когген ответил. Габриэль промолчал.

– Поздоровайся и ты, – прошептал ему Джен. – Возьми да скажи: «Доброе утро!» Смысла в этом не будет и на полпенни, зато никто на тебя обиды не затаит.

Габриэль и сам решил, что ради блага той, которую он любит, следует постараться придать делу наилучший вид, коль скоро оно уже сделано.

– Доброе утро, сержант Трой, – произнес он угрюмо.

– До чего этот дом мрачный и неудобный! – улыбнулся драгун.

– Может, ее тут нет, и они не женаты вовсе? – тихо предположил Когген.

Габриэль покачал головой. Сержант чуть повернулся к востоку, и его китель будто вспыхнул, залитый оранжевым светом.

– Зато старинный и красивый, – произнес Габриэль, отвечая на замечание Троя относительно дома.

– Да, наверное. Но я чувствую себя здесь как молодое вино в старой бутылке. По-моему, нужно поставить подъемные окна, а обшивку стен осветлить. Или вовсе снять дубовые панели и наклеить обои.

– Мне было бы жаль.

– А мне нисколько. Один философ сказал однажды в моем присутствии, что в прежние времена, когда искусство еще было простым живым делом, строители не щадили творений своих предшественников: все рушили и переделывали по своему усмотрению. Почему бы и нам не поступать так же? «Сохранение и созидание препятствуют друг другу, – сказал тот человек. – Антиквары, будь их даже миллион, не породят нового стиля». Я с ним полностью согласен и хотел бы все здесь обставить во вкусе нашего времени. Чтобы, пока мы можем быть счастливыми, ничто не омрачало нашего счастья.

Сержант отвернулся от окна и принялся оглядывать внутреннее убранство комнаты, решая, как лучше претворить свои идеи в жизнь. Габриэль и Джен собрались было продолжить путь, но Трой вдруг спросил, будто осененный каким-то воспоминанием:

– Скажи-ка, Когген, нет ли у Болдвудов в роду сумасшедших?

Подумав немного, Джен ответил:

– Про дядю его поговаривали, что он с придурью, только правда ли – не знаю.