Вдали от безумной толпы

– Трой, женитесь на ней. Забудьте, что я вам давеча говорил. Как это ни ужасно, берите Батшебу! Я отрекаюсь от нее! До чего же сильно она вас любит, если без оглядки отдалась вам и душою, и телом! Несчастная женщина! Обманутая женщина!

– А как же Фэнни?

– Батшеба не бедна, – продолжал Болдвуд возбужденно. – И станет хорошей супругой, посему, Трой, спешите жениться на ней – она того стоит!

– Ну, у нее есть характер, если не сказать норов, при ней я буду рабом. А с бедняжкой Фэнни Робин сам смогу творить что пожелаю.

– Трой! – простонал Болдвуд. – Я все для вас сделаю, только не покидайте ее! Умоляю, не покидайте ее, Трой!

– Кого? Бедную Фэнни?

– Нет, Батшебу Эвердин! Любите ее всей душою, любите нежно! Неужто вы не видите, в каком выигрыше окажетесь, получив ее?

– Говоря по правде, я уже ее получил.

Болдвуд снова сделал судорожное движение, порываясь схватить Троя, но обуздал свой гнев и сник всем телом, словно пронзенный болью. Сержант продолжал:

– Вскоре я куплю себе увольнительную грамоту и тогда…

– Поторопитесь! Так будет лучше для вас обоих! Вы любите друг друга и должны позволить мне вам помочь.

– Как?

– Те пятьсот фунтов, которые я обещал для Фэнни, я дам Батшебе – только женитесь на ней немедля! Нет, от меня она денег не примет. Я выплачу их вам в день свадьбы.

Несколько секунд Трой молчал, втайне изумляясь силе той страсти, что владела Болдвудом. Затем он беспечным тоном спросил:

– А получу ли я что-нибудь сейчас?

– Да, коли хотите. Денег при мне осталось не много, я такого не ожидал. Однако все, что есть, ваше.

Болдвуд достал и обшарил холщовый мешок, который использовал вместо бумажника. При этом движения его скорее напоминали шевеление сомнамбулы, нежели действия разумного бодрствующего человека.

– Вот, – сказал он. – Двадцать один фунт. Две банкноты и соверен. Прежде чем я вас оставлю, мне нужно, чтобы вы письменно…

– Заплатите, и мы сейчас же пойдем в дом. Там я подпишу любую бумагу, чтобы вы не сомневались в моем намерении исполнить обещанное. Только Батшеба ничего не должна знать о деньгах.

– Ничего, ничего, – торопливо пробормотал Болдвуд. – Вот двадцать два фунта. Теперь идемте ко мне, и я дам вам письменное обязательство уплатить оставшуюся часть суммы. Условия также обозначим.

– Сперва заглянем к Батшебе.

– Зачем? Пойдемте теперь же ко мне, а завтра – к наместнику епископа за брачной лицензией.

– Но я должен спросить у будущей жены согласия. Или по крайней мере поставить ее в известность.

– Хорошо, если вам угодно.

Поднявшись на холм, они приблизились к дому Батшебы. На крыльце Трой сказал:

– Побудьте здесь.

Он скользнул внутрь, оставив дверь приотворенной. Болдвуд стал ждать. Через две минуты в конце коридора показался свет, и фермер увидел, что дверь закрыта на цепочку. Трой вернулся со свечою из тех, какие ставят в спальнях.

– Вы опасались, что я ворвусь в дом? – презрительно проговорил фермер.

– Ах нет, просто я во всем привык соблюдать предосторожность. Не соблаговолите ли вы прочесть вот это? Я вам посвечу. – Передав Болдвуду газету, сержант приблизил подсвечник к щели между дверью и косяком. – Вот здесь. – Он указал пальцем строку.

Болдвуд прочел:

«17-го числа сего месяца в церкви св. Амвросия г. Бата преп. Дж. Минсинг, бакалавр, сочетал браком Фрэнсиса Троя из Уэзербери, сержанта Драгунского гвардейского полка, единственного сына покойного Эдварда Троя, эск., доктора медицины, с девицею Батшебой из Кестербриджа, единственной выжившей дочерью мистера Джона Эвердина».

– Вот это я называю «заставой[49] по острию»! А вы что скажете, мистер Болдвуд? – произнес Трой, сопроводив свои слова приглушенным бульканьем злорадного смеха. Болдвуд выронил газету. Сержант продолжал: – Пятьдесят фунтов за то, чтобы жениться на Фэнни – хорошо. Еще двадцать один фунт за то, чтобы жениться не на ней, а на Батшебе – отлично. Наконец апофеоз: я уже супруг Батшебы! А вы, мистер Болдвуд, смешны, как смешны все, кто встревают между мужем и женою! И вот что скажу вам на прощанье: я дурен, и все ж я не такой мерзавец, чтобы делать судьбу женщины предметом торга. Фэнни давно меня покинула. Я не знаю, где она, хотя везде ее искал. И последнее: вы говорите, будто любите Батшебу, но при этом вам хватило малейшего повода, чтобы признать ее бесчестной. Грош цена такой любви! Теперь, когда я преподал вам урок, заберите свои деньги!

– Я не возьму их! – проговорил Болдвуд, шипя.

– А я и подавно! – ответил Трой с пренебрежением.

Завернув мешочек с золотом в банкноты, он швырнул все вместе на дорогу. Болдвуд поднял трясущийся кулак.

– Чертов паяц! Сатанинский пес! Я с тобою поквитаюсь! Помяни мое слово: ты мне за все ответишь!