Вдали от безумной толпы

В субботу, когда Болдвуд, по обыкновению, приехал на кестербриджскую хлебную биржу, нарушительница его ночного покоя предстала перед ним наяву. Адам пробудился от глубокого сна и узрел Еву. Набравшись храбрости, он впервые прямо на нее взглянул.

Материальные причины и духовные следствия не всегда строго уравновешивают друг друга. Средства, используемые для совершения умственного движения, иногда способны произвести нечто столь же грандиозное, сколь незначительна была предпосылка. Женщина порой не понимает этого, если обделена интуицией, обыкновенно присущей ее полу, либо последняя изменила ей в силу беспечности или склонности к капризам.

Так или иначе, Батшебе суждено было в тот день испытать потрясение. Болдвуд смотрел на нее, но не лукаво, не критически, не проницательно, а так, как жнец смотрит на проходящий поезд – нечто совершенно для него чуждое и лишь смутно понятное. В глазах Болдвуда женщины были скорее далеким феноменом, чем необходимым дополнением его собственной жизни. Они представлялись ему кометами, чей вид настолько неясен, а траектория настолько переменчива, что он не считал необходимым размышлять над тем, имеют ли орбиты этих комет постоянную геометрическую форму и подчиняются ли они строгим законам, или же внешняя непредсказуемость и есть их истинная сущность.

Болдвуд увидел черные волосы Батшебы, правильные изгибы ее профиля, округлость ее подбородка и шеи. Увидел веки, глаза, ресницы и форму уха, а затем стан, черную юбку и даже подошвы ботинок.

Все увиденное показалось ему прекрасным, но он не знал, верно ли его впечатление, ибо не мог понять, почему это воплощенное очарование (если оно в самом деле таково, каким представляется) до сих пор не собрало вокруг себя толпы восторженных мужчин, почему об этой девушке не говорят на каждом шагу (хотя о ней говорили немало). На взгляд Болдвуда ни природа, ни искусство не могли бы сделать Батшебу еще лучше, ведь она и без того являла собою редкий образчик совершенства среди множества несовершенных людей. Сердце в груди фермера пришло в движение. Следует помнить, что он, хотя и дожил до сорока лет, никогда еще не изучал женщины, используя свое зрение прямо и в полную силу. До сего дня прекрасный пол лишь косвенно задевал его чувства. Действительно ли Батшеба красива?.. Продолжая сомневаться, Болдвуд украдкой спросил соседа:

– Находят ли люди, что мисс Эвердин хороша собою?

– О да! В самый первый раз, когда она сюда пришла, все только на нее и глядели. Истинная красавица!

Мужчина ничему не верит легче и охотнее, чем лестным отзывам о наружности женщины, в которую он влюблен. Даже слово ребенка становится для него весомым, будто суждение члена Королевской академии. Теперь Болдвуд удовлетворился: дама, по сути, предложившая ему на ней жениться, была очаровательна. Отчего же она совершила столь странный поступок?

Принимать то, что предполагается обстоятельствами, и затевать то, чего обстоятельства не предполагают, не есть одно и то же. Однако Болдвуд был слеп к этому различию, а Батшеба, будучи ему под стать, не всегда умела предвидеть большие последствия малых начинаний. В эту минуту она хладнокровно вела деловой разговор с лихим молодым фермером, сводя с ним счеты так невозмутимо, словно его лицо было страницей бухгалтерской книги. Любой наблюдатель мог заметить, что этот мужчина не во вкусе Батшебы. Но Болдвуд ощутил во всем теле жар зарождающейся ревности, которая, по Мильтону, есть «ад раненого сердца». Первым его побуждением было подойти и встать между говорящими. Однако для осуществления подобной затеи ему пришлось бы попросить у Батшебы образец ее зерна. Нет, этого Болдвуд сделать не мог, ибо ему казалось, будто он принизит красоту, попросив ее что-либо продать или купить.

Между тем падение той гордой крепости, какую до недавних пор являл собой мистер Болдвуд, не осталось незамеченным Батшебой. Она знала: его взгляд всюду следует за ней. Эта победа, будь она одержана естественным образом, оказалась бы вдвойне сладостной вследствие своей дразнящей запоздалости. На самом же деле Батшеба победила благодаря уловке и потому смотрела на свой триумф как на бумажный цветок или восковое яблоко.

Будучи женщиной, не лишенной здравого смысла, Батшеба теперь искренно сожалела о том, что уступила озорству Лидди и нарушила спокойствие человека, которого слишком уважала, чтобы над ним потешаться. Она почти решилась попросить у него прощенья при следующей встрече. Впрочем, если Болдвуд принял письмо как насмешку, то извинение, в серьезность которого он мог не поверить, лишь усугубило бы обиду. Если же фермер решил, будто Батшеба хочет, чтобы он за нею ухаживал, то, извинившись, она предоставила бы ему новое доказательство своей нескромности.

Глава XVIII Болдвуд в раздумье. Сожаления