Василиада

Мы съехали с шоссе на узкую щебеночную дорогу, сбегавшую вниз. Метров через пятьсот свернули на грунтовку под кроны елей, снова полезли вверх и минут через десять вынырнули из леса у кромки широкого поля. На другом конце поля, там, где обрывалась дорога, за плетенным забором стоял невысокий дом с черепичной крышей. Возле дома бегали дети – два мальчугана лет по двенадцать и девочка лет пятнадцати-шестнадцати. Мы въехали в открытые ворота. Дети сразу обступили машину, громко переговариваясь между собой по-эстонски. Рыжий вихрастый мальчуган, увидев Виктора, запрыгал на одной ножке и перешел на русский язык:

– Дядя Витя приехал! Дядя Витя!

Из дома вышла хозяйка, типичная эстонка средних лет – светловолосая, голубоглазая, с характерной для финно-угорских народов скуластостью. Симпатичная. Но не из-за внешней красивости, а от какой-то глубинной внутренней красоты, проступающей наружу из спокойствия и умиротворенности ее лица, немного джакондовской улыбки… – Эма! Эма! – бросился к ней рыжеволосый мальчуган, – Дядя Витя приехал!

Мы вышли из машины.

– Встречай гостей, хозяйка! – шагнул ей навстречу Виктор.

Они дружески обнялись.

– Ты хоть бы позвонил с мобильника, что подъезжаешь к дому. А то Сергей полчаса назад в Отепя за пивом поехал. Чуть-чуть вы с ним разминулись, – упрекнула она Виктора.

– Да, виноват, – согласился тот. – Но ничего, пока твой муж по магазинам ездит, мы с приятелем дом осмотрим, сад, окрестности… Ты не против? – повернулся ко мне Виктор.

– Нет, нет, – возразил я, – у меня в Пюхаярве деловая встреча. Я и так запаздываю.

– Может, чаю с медком на дорожку попьете? – предложила хозяйка.

К сожалению, у меня действительно не оставалось времени для распития чаев.

Я поблагодарил хозяйку за радушие, попрощался с Виктором сел за руль, отжал сцепление, завел мотор и поехал. Всю дорогу до Пюхаярве я невольно возвращался мыслями к неоконченной истории с разбитым окном.

А может, гостеприимная хозяйка хутора и есть та самая Альбина? Мужа у нее звать Сергеем. Уж не Соломин ли он? Тогда тот русский мальчуган, игравший возле хутора с эстонскими детьми – бывший «эстонофоб» Соломин-младший! Собственно говоря, что здесь нереального? Если люди умеют разговаривать друг с другом на главном «государственном» языке – языке взаимоуважения, то никакая проказа к ним не пристанет. Судя по рассказу Виктора, Альбина владела этим языком в совершенстве. Сергею помогла его освоить любовь. А что касается Соломина-младшего, то наглядный пример взрослых – лучшее лекарство для их детей от проказы национализма. Все по-человечески понятно. Жаль бабушку Володи не воскресить. Жаль, что до сих пор люди травятся и умирают от приема лекарств, лишенных понятных для них аннотаций на русском языке. Политики продолжают делать свой бизнес на разделении людей по принципу «свои» – «чужие», не жалея для «чужих» яда. В нашей национально-озабоченной стране человечность – это чудо.

Интересно, а почему Виктор не возбудил дела о разжигании национальной розни? Встретимся в следующий раз с ним где-нибудь в городе – обязательно спрошу об этом.

ПРИЛОЖЕНИЕ

О причинах возникновения понятия «серопаспортники» и перспективах решения проблемы

Эстония строит свою внешнюю и внутреннюю политику исходя из того, что в 1940 году не было добровольного вхождения страны в состав СССР, а была ее оккупация сильным агрессивным соседом. Следуя логике данного утверждения, в 1991 году Эстония не вышла из состава когда-то избранного ею союза, а освободилась от оккупации. Гражданство новой Эстонии автоматически получили лишь потомки тех, довоенных граждан, а остальные постоянные жители были объявлены иностранцами. Раньше родившиеся и выросшие в одном доме два соседа имели равные гражданские права. Теперь, один – вместо утратившего силу советского паспорта получил синий паспорт гражданина Эстонии, другой – серый паспорт иностранца.

Фактически, постоянных жителей городов и весей разделили на своих и чужих, исходя из того, где у кого жила бабушка в далекое довоенное время.

В подавляющем большинстве случаев лицами без гражданства стали неэстонцы. Они искренне не понимали – за какие личные грехи каждый из них наказан. В первые годы после обретения Эстонией независимости доля лиц, не имевших эстонского гражданства, составляла более 30 % от всего населения страны.

Большинство «иностранцев» считало Эстонию своей родиной и не желало отправляться на поиски новой.

Бороться за свои права цивилизованно, путем выбора своих депутатов, создания своей партии, они не могли, так как разом став негражданами, оказались автоматически лишенными всех гражданских прав.