Ваниль для попаданки

В этот раз Марка не оказалось ни в постели, ни, вообще, в спальне. В этом тоже ничего странного не было, то тревога, разбудившая меня перед рассветом, не уходила. Я накинула халат и спустилась вниз. Кабинет был пуст, кухня пуста. Не было никого и в гостиной, но на террасе смутно угадывался темный силуэт.

Марк полусидел-полулежал на жесткой, деревянной скамейке, босой, в каких-то старых, потрепанных штанах и едва накинутой на плечи рубашке. Он держал в руке очередную тетрадь и что-то сосредоточенно черкал остро отточенным карандашом. Лицо в свете убывающей луны могло показаться мрачным, но я уже достаточно хорошо его изучила — он был всего лишь предельно сосредоточен.

Я не решилась ему мешать, просто тихо присела рядом, размышляя о том, когда, в какой момент это "быть рядом" превратилось для меня в жизненную потребность. Не глядя на меня, Марк протянул руку, коснулся кончиками пальцев, словно убедился, что я не призрак и не глюк. Проговорил: "Маргарита моя…" Он никогда не сокращал мое имя, не придумывал никаких раздражающих пошлых прозвищ: "зайчик, рыбка, малыш…" Только вот так — Маргарита, словно лаская голосом все длинное имя, все четыре слога.

— Почему не спишь?

Почему? Почему-то…

— Не спиться, — я пожала плечами. Он вынырнул из астрала и стал доступен для контакта. Можно было поговорить в тишине, вполголоса.

— Скажи, это нормально, когда с каждым днем обнаруживаешь в собственном муже все больше достоинств? — спросила я.

Марк посмотрел поверх тетрадки.

— Ну, если речь обо мне, то вполне нормально. Достоинств у меня до затылка. Правда, весь остальной мир почему-то считает их недостатками.

— Странные люди, — я улыбнулась.

— И не говори, Маргарита моя…

— О чем думаешь? — я кивнула на тетрадь.

Марк не стал лукавить.

— О водопаде. Портал со сдвигом во времени, который открывает желание. С точки зрения магии все правильно: есть энергетически насыщенное место, есть ритуальное действие, есть дополнительный компонент.

— Что тебя смущает?

— Есть тысячи людей, которые желают неистово, так, что готовы рискнуть. И, казалось бы, что проще — загадал желание, бросился в водопад головой вниз, проснулся властелином мира? Но ничего подобного не происходит. Почему?

— Есть какое-то ограничение?

— Наверняка. Что-то, о чем тебе твой любимый призрак не поведал.

Ветер шелестел в зарослях густого кустарника. То ли ветер, то ли чьи-то чужие кошки.

— Ты ведь не собираешься экспериментировать на себе? — испугалась я, — Нет?

— Ну что ты, — он улыбнулся, — я не настолько фанатичен. Пока это вообще голая теория. Нужно продолжать думать.

— Думать — это сколько угодно, — совсем успокоилась я, — только не пропадай никуда, хорошо?

— Ох, Маргарита, — его голос в ночи прозвучал непривычно грустно.

— Эй, тебе жена в любви призналась, что не так?

— Все так. Мне очень приятно, честно.

— А дальше? Договаривай уже.

Марк вздохнул.

— Неугомонная… Не собираюсь я никуда исчезать. И по императрице давно не страдаю. Хорош мужик, который сидит и шесть лет размазывает сопли из-за того, что "она вышла за другого". Это персонаж какого-то странного романа для очень молодых девочек, которым купили первое в жизни длинное платье. В реальности такого не бывает, огонь не горит без воздуха, любовь не живет без надежды. Нравится тебе или нет, но это так, Маргарита моя. Впрочем, ты еще изменишься и без моего занудства. Это у тебя от крайней молодости…

— Что? — изумилась и развеселилась я, — Еще скажи — детства. Слушай… черт, ведь, действительно не знаю, так и не спросила, балда. А на сколько ты, вообще, меня старше? Я думала, лет на шесть, край — семь. Больше?

Улыбка Марка стала шире. Он прикрыл глаза и совсем откинулся на скамью. Накинутая рубашка сползла на пол, мощеный деревянными плашками, и мне невольно подумалось, что пол этот, в общем, теплый и чистый. А вопросы вдруг сделались какими-то напрочь неактуальными.

Я закусила губу: не тянуться, не тянуться. И все же, как он нереально хорош!

— Ты меня смущаешь, — пробормотал он.

— Ты же глаза закрыл. Или подглядываешь?

— Нет необходимости. Твой взгляд слишком горячий.

Я все же не выдержала, потянулась к нему — и на полпути моя рука встретилась с его ладонью. Пол протестировать так и не удалось, мы упали не на жесткие плашки, а на привычный уже Воздух. Когда он успел его бросить? Загадка.

Мир вернулся через некоторое время, легким дуновением утреннего ветра и первыми лучами рассвета. Я бездумно скользила ладонями по телу своего мужчины и ловила от этого острый, нереальный кайф. И мне были глубоко параллельны все посторонние вопросы.

— Тридцать два, — сказал вдруг Марк.

— Что? — переспросила я.