Вампир высшего класса

– А других ты видела? Тех, которые заперты в зале с рухлядью? Вы должны были проходить его по пути во дворец.

– Видела, – уныло подтвердила я.

– Значит, я не галлюцинация. А ты – видящая. Как такое возможно? – Она пытливо уставилась на меня. – Ты ведь вампир!

– Такая уж я уникальная в своем роде, – пробормотала я.

Большая жирная крыса выскочила из коридора и бросилась к нашим ногам. Эвелина рассерженно оскалилась, в лунном свете мелькнули клыки, в уголке ее губ я заметила пятнышко крови. Крыса испуганно метнулась назад и исчезла в темноте.

– Ненавижу эти тварей, – с содроганием вымолвила Эвелина.

– Ты вампир? – поразилась я. Я всегда считала, что невеста Вацлава была человеком.

– А ты не знала? – чуть успокоившись, спросила Эвелина.

– Так это ты обратила Вацлава?

– Я? – удивилась она. – Конечно, нет.

– Но это он сделал тебя такой?

К моему изумлению, Эвелина вновь покачала головой.

– К несчастью, это был не Вацек. А он что, ничего не рассказывал тебе?

Я покачала головой. Похоже, это сильно задело Эвелину.

– Хочешь узнать, как все было?

Я торопливо кивнула.

– Хорошо, я тебе все расскажу.

Голос Эвелины журчал ручейком, где-то за стеной по капле стекала талая вода, разбиваясь о каменный пол, скребли об пол коготки крыс, сновавших по подземелью, как у себя дома. Это была самая странная ночь в моей жизни. Призрак жены Вацлава, с портретом которой он не расставался почти сто пятьдесят лет, рассказывал мне о себе и о Вацлаве. Случайное знакомство на пражской улочке, любовь, вспыхнувшая, как искра, неодобрение отца Вацлава, оказавшегося ни много ни мало городским главой. Слушая Эвелину, я узнавала и не узнавала своего знакомого Гончего. Чтобы Вацлав был гулякой, кутилой и картежником? Чтобы Вацлав когда-то проводил ночи напролет в пивнушках? Хотя это объясняет его интерес к пивной «У Флеку», мимо которой мы сегодня проезжали. И в то же время кто, как не он, готов был бросить вызов собственному отцу, поступить по-своему, не считаясь с общественным мнением? Я слушала Эвелину, а представляла на ее месте себя. Это я спасала котенка от своры собак, а Вацлав спас меня. Это я спешила к нему на свидания в Старом Граде. Это я гуляла с ним по Карлову мосту. Это мне он признавался в любви. Меня звал замуж…

– Ты меня слушаешь? – окликнула меня Эвелина, и, убедившись, что я вся внимание, продолжило: – Так вот, вскоре после свадьбы…

Нет, глупо пытаться отрицать прошлое Вацлава. Вот же оно, это прошлое, с белокурыми локонами и голубыми глазами, стоит, точнее, парит напротив меня. И это прошлое Вацлав носит с собой в кармане своей куртки. Как обрадовалась Эвелина, когда я сказала ей об этом! Как зажглись ее глаза, какая улыбка засияла на ее лице! На мгновение она сделалась похожей на ангела, и я остро почувствовала разницу между той Эвелиной, которую полюбил Вацлав, и той, которой она стала после превращения. Интересно, как он пережил столь сильные изменения в ее характере? Эвелина как раз приблизилась к самой интригующей части рассказа, и я вся обратилась в слух. Несколько месяцев с начала нашего знакомства с Вацлавом мне только оставалось гадать, кто была та белокурая девушка, смерть которой он оплакивал по сей день, и что за трагедия произошла с ней и привела его в Гончие. Теперь я была в нескольких шагах от разгадки этой тайны.

– Тебя обратил Франтишек? – поразилась я, когда Эвелина заговорила о своем обращении в вампира, и меня передернуло при воспоминании о поцелуе, с которым он приложился к моей руке.

– К несчастью, именно он, – с горечью отозвалась она.

Что ж, теперь понятно, что за черная кошка пробежала между Вацлавом и Франтишеком и что за старый должок Гончий ему вернул.

Эвелина рассказала об убийстве человека после своего превращения правдиво и без прикрас. По ее ставшему надтреснутым голосом было понятно, что за годы, проведенные в призрачном обличии, ее чувство вины ничуть не притупилось, и она по-прежнему казнит себя за несдержанность.

Дойдя до своей гибели, Эвелина тяжело замолчала. В подземелье повисла мертвая тишина. Было слышно, как бежит вода, просачиваясь через каменные плиты, и как где-то вдалеке скребется крыса. Я не торопила призрака, но Эвелина и сама довольно быстро взяла себя в руки и продолжила рассказ. О том, как понимала, что не сможет противостоять зверю, поселившемуся в ней с кровью Франтишека. О том, как взяла с Вацлава обещание не причинять Франтишеку зла и не запятнать свою душу кровью. О том, как, пока Вацлав спал, она украдкой выскользнула из дома и отправилась на берег реки, чтобы встретить там рассвет. Будучи верующей католичкой, Эвелина понимала, что свою душу она потеряла в любом случае. Самоубийство – грех не менее тяжкий, чем убийство. Но если она останется жива, пострадает множество людей, а в глазах Вацлава она станет чудовищем еще более страшным, чем то, каким он показался ей в тот миг, когда она застала его с окровавленным ртом у тела девушки. Ее смерть спасет невинных. И Эвелина пришла на берег и приготовилась ждать.