Ваксберг А.И. Моя жизнь в жизни. В двух томах. Том 2

Уже рассвело. По грязно-серой, мутной реке проплыла первая баржа, в утренней тишине гулко раздались чьи-то шаги, громада Нотр-Дам просвечивала сквозь белесый туман, возвращая нас из мира мрачных воспоминаний в мир сегодняшней реальности и подлинного искусства.

— Надо все-таки согреться, — поеживаясь, сказал Томас. — Не знаю, как ты, но я определенно превратился в сосульку.

«Уголок» уже был закрыт, там шла уборка, зато открылось соседнее бистро, откуда маняще тянуло запахом свежего кофе.

— Отец не был злопамятным, — сказал Томас, когда мы уселись за столик. — Он работал, не думая об обидах. Да и мало кто избежал ударов. До чего уж преданно служила им Лени Рифеншталь, а ее просто вышвырнули, как выжатый лимон.

Несколько лет спустя, в Сан-Ремо, на фестивале авторского кино, я приметил стройную седую даму, предпочитавшую холл просмотровому залу и неизменно погруженную в мысли над чашкой остывшего кофе. Яркая расцветка модных костюмов, которые она меняла три раза на дню, румянец на щеках, высокий лоб без единой морщинки — все это наглядно свидетельствовало о том, что дама отнюдь не утратила вкуса к жизни. Иногда она отрывалась от кофе, поворачивала голову, и я на мгновение встречался с ее внимательным взглядом. Запомнились выразительно темные глаза, резко очерченный подбородок, в котором чувствовались надменность и властность.

Она была всегда одна, не помню случая, чтобы рядом с ней оказался кто-то еще. Что побудило ее приехать? Фильмы она не смотрела, в дискуссиях не участвовала, светской жизни сторонилась. И даже избегала весеннего солнца в парке или у моря.

Не было, в сущности, никакой причины, которая заставила бы меня приглядываться к тому, как она молча и одиноко пьет свой кофе. Но что-то было в ней необычное, выделявшее из массы других гостей. На третий или четвертый день я спросил у одного из зарубежных коллег

— Что это за седовласая дама, там, в кресле, у окна?

Он усмехнулся:

— Это не дама… Реликт! Лени Рифеншталь — слыхали такое имя?

Судьба не раз дарила мне необыкновенные встречи. Может быть, поэтому появление очередного реликта не вызвало особого удивления — только острое любопытство…

Я видел всего два, но зато самых знаменитых ее фильма: «Олимпия» и «Триумф воли». Как себя ни готовить, как ни стараться смотреть на экран холодными глазами исследователя, это плохо удается. Давно, казалось, известно, в какой грандиозный спектакль, в какой чудовищный фарс превратили нацисты нюрнбергское сборище — партийный съезд «триумфаторов». Но когда видишь, как разверзаются небеса, как фюрер в образе господа бога сходит с самолета на землю, как в экстазе падают ниц обалделые горожане, как под стоны и вопли маршируют штурмовики с факелами в руках, — когда видишь все это воочию, начинаешь понимать не умозрительно, а эмоционально всю меру трагедии, постигшей немецкий народ и причинившей человечеству столько горя.

Эти документальные ленты создала во славу гитлеризма бывшая спортсменка и танцовщица-босоножка, фаворитка фюрера Лени Рифеншталь, имя которой знали в Германии даже малые дети. Четверть века спустя Лени писала в свое оправдание: «В фильме не было ни одного инсценированного эпизода — все истина». Но кто не знает, что цель, которую автор преследует, слишком часто превращает даже подлинный документ в орудие самой бесчестной игры?

«Триумф воли» был удостоен высшей премии нацистской Германии «за монументальность, сопровождаемую чеканным ритмом марширующих колонн, выкованных из стали и воодушевленных огнем созидательной страсти». Через двадцать пять лет лауреатка все еще цеплялась за свою медаль: «Не надо забывать, что это был 1934 год, тогда все мы думали о чем-то прекрасном, о созидании и мире». О каком созидании думала она, снимая коленопреклоненное стадо? И о каком мире, любуясь «выкованными из стали» штурмовиками со зловещими факелами в руках?

Взлет Лени Рифеншталь оборвался также внезапно, как начался: Геббельс обнаружил в ее крови еврейскую примесь, и фюрер даже ради своей фаворитки не посмел нарушить партийные догмы. Годы спустя эту опалу попытались изобразить как отход от нацизма и даже пустили слух, будто Лени возмущалась уничтожением мирных жителей солдатами вермахта.

Протесты эти, однако, так и остались достоянием слухов, а что до «отхода»… Уж, конечно, «отошла» бы она, не окажись в ее анкете столь досадный изъян!.. Упоительно творила бы «монументальные» ленты, и «чеканный ритм марширующих колонн» приводил бы в священный трепет оболваненных простаков. Впрочем, они приводил, но снимали тот «ритм» уже другие фавориты и фаворитки.

Я не сразу решился подойти к ней, а когда решился, зазвенел звонок, приглашая на шумно известный фильм Эннио ди Кончили «Гитлер: последние десять дней», где образ фюрера создал прекрасный английский актер сэр Алек Гиннес, а продюсером был Вольфганг Рейнхардт, сын Макса Рейнхардта, одного из самых талантливых и самых честных режиссеров немецкого театра, убежденного демократа. Поистине удивительную драматургию создает жизнь!..