Ваксберг А.И. Моя жизнь в жизни. В двух томах. Том 2

Джон Ле Карре во всем мире считается признанным мастером детектива — жанра, казалось, не слишком почтенного, во всяком случае, не того, который может стать властителем дум людей интеллектуального круга. Но этого писателя читают с увлечением и те, кто входит, и те, кто не входит в этот престижный круг. Потому что детективный сюжет для него лишь средство привлечь к себе и максимально обострить читательское внимание. Средство — не цель. Цель в другом: создать психологические портреты людей, действующих в экстремальных ситуациях. Тех, что рождены бурными политическими событиями, на которые так был горазд уходящий век. Его сюжетные коллизии реальны и человечны, авторская позиция благородна, мысли оригинальны и глубоки, герои не схематичны, не заданы функционально прихотью жалкого воображения, а наполнены плотью и легко узнаваемы. И поэтому его книги — литература, а не подделка под нее в угоду неразвитому вкусу любителей легкого чтива. Поклонникам Александры Марининой читать книги Джона Ле Карре абсолютно противопоказано: они ничего в них не поймут, ничем увлечься не смогут.

В романах Ле Карре есть еще одна особенность, резко отличающая их от ремесленных поделок. Там отчетливо слышна интонация, совершенно не свойственная типичным полицейским и шпионским романам: не злоба, не ожесточение, а печаль. Грусть — оттого, что в жизни столько дурного и что она, эта самая жизнь, вынуждает достойных людей заниматься таким неприятнейшим делом, как шпионить и ловить всевозможных преступников. Грусть и печаль — безошибочный для этого жанра признак писательства, а не халтуры. И уж никак не случайно, что круг личных друзей Дэвида Корнуэлла — писателя Джона Ле Карре — это сливки культурной элиты. Не только английской. Авторам «чернухи» и «порнухи» с ним было бы не о чем разговаривать: совсем другой мир… Напомню: сообщение о присуждении Иосифу Бродскому Нобелевской премии дошло до поэта, когда он вдвоем со своим другом Дэвидом ужинал в китайском ресторанчике неподалеку от Пикадилли. Так получилось, что первым обнял его и поздравил именно Джон Ле Карре.

Собирая материал для книги о Вышинском и пользуясь своим пребыванием в Лондоне, я решил посмотреть на своего героя с совсем неожиданной стороны. Захотелось узнать, что же сообщали британские послы своему правительству о сталинском прокуроре и о времени, в котором тот витийствовал на трибунах, призывая «раздавить ненавистную гадину» — троцкистско-зиновьевских и троцкистско-бухаринских убийц и шпионов. Чтобы работать в английских архивах, не надо было, как у нас, вымаливать чьего-то особого разрешения. Если прошло тридцать лет со дня составления документа, — каждый может его получить, прочитать и скопировать, ни перед кем не отчитываясь, зачем ему это нужно. Документам, которые меня интересовали (шифрованные сообщения британских послов в Москве), исполнилось к тому времени уже не тридцать, а пятьдесят. Мне их выдали незамедлительно.

Добрыми моими помощниками и лоцманами в безбрежном архивном море были Леня Владимиров, дружбу с которым уже не надо было ни от кого скрывать, и его сын Митя, блестящий экономист и философ. В 1966 году Леня, тогдашний сотрудник журнала «Знание — сила», попал в Лондон как член писательско-журналистской туристской группы и предпочел домой не возвращаться. Две написанные им книги — «Россия без прикрас и умолчаний» и «Советский, космический блеф» — стали бестселлерами. В Москве его заочно приговорили к расстрелу, а он тем временем вошел в число сотрудников радио «Свобода», потом «Русской службы» Би-Би-Си, где успешно трудится и по сей день, — его передачи за эти тридцать с лишним лет услышали миллионы наших сограждан.

Мы перелопатили множество папок, которые нам принесли из архивных фондов. Содержимое оказалось несколько неожиданным. Конечно, в условиях тоталитарной деспотии, при отсутствии контактов с жителями страны и ограничении права на передвижение, разобраться сколько-нибудь точно в происходящем за кремлевскими стенами было вряд ли возможно. Но чтобы оказаться настолько слепым!.. Не понять решительно ничего!.. Свести анализ событий к почти пародийному примитиву!.. Только ли закрытостью режима объясняется эта слепота? Просто английские дипломаты (и, наверно, не только английские) прилагали к событиям в советской Москве те же, привычные для них, мерки, как прилагали бы их к событиям в любой нормальной столице. Пользуясь логикой, им доступной. Логикой — и здравым смыслом. О том, что ни то, ни другое не приложимо к стране, оказавшейся во власти тирана, садиста и параноика, они даже не помышляли.