В полночь упадет звезда

Вот теперь она заметно вздрогнула. Тревожно, часто задышала. Под этим именем ее знали очень далеко отсюда. И если ее догнало то, что она намеревалась оставить за горами и долами… добрых надежд это не внушало.

– Кто ты? – вырвалось у нее. – Какую-такую тебе Лунаву? Я не знаю такой!

– Зато я знаю. Меня тебе не провести. Я тебя насквозь вижу. Из-под земли, веришь ли, хорошо таких, как ты, видно нам… Долго ты от меня бегала, да вот добегалась.

– Из-под зем… – Лунава сглотнула. Было видно, что ее взяла дрожь. – Кто ты такой? – повторила она, и ее обычно спокойный голос едва не сорвался на визг.

Настала самая темная часть этой короткой ночи. Вспыхнула в небе зарница, облила рыжим светом небо, в этой вспышке стало лучше заметно, как черно в лесу, как хмуры еловые стволы, как неподвижны личины гостей с того света. Лунава хотела еще попятиться, но за спиной была холодная, черная земля вывала. Было похоже, что она лежит на спине… в яме… и ждет, что такая же черная земля начнет сыпаться на лицо.

– А ты вспомни тех, кого под землю спровадила. Была девушка, Затеюшкой звали. И была у нее мачеха… не припоминаешь? Хотелось девушке вольного житья, да научил ее кто-то взять травы чемерицы и мачехе дать, чтобы была покорлива и сиротку любила. А мачеха возьми да и помри. Своих пятерых детушек сиротками оставила. Выдали девушку Затеюшку замуж, а она пожила годик и опять захотела вольного житья. Опять ее кто-то научил – подсыпь-де мужу в питье сухой чемерицы, будет он тебя любить, ни в чем не перечить… Он выпил – взяли его корчи холодные, да к утру и земля позвала горемычного… Как звали его, – собеседник немного придвинулся к Лунаве, и она отшатнулась, уперевшись затылком в землю на корнях вывала, – не припоминаешь?

– За… Завидка… – почти невольно пробормотала Лунава, чувствуя, как растекается по жилам холод.

– Признала, – с оттенком удовлетворения откликнулся собеседник. – Знает змея, кого ужалила. А нас ведь немало таких – кого ты сгубила, а еще больше – кого хотела сгубить. Чего ты за Олеговой дочерью ползла? На нее жало свое нацелила?

– Что тебе надо от меня? – севшим голосом пробормотала Лунава.

– Надо мне то, что ты у подружки своей Затеи утащила. А она – у своей бабки, Вересеи. Кудесы бабкины где?

– У меня их нет.

– Ну а нет – на том и конец тебе, – будничным голосом сказал выходец с того света и мигом сжал ее горло крепкими, как кузнечные клещи, пальцами.

Лунаве они показались раскаленными, как настоящие клещи. Горло пронзила боль, в груди кончился воздух, а пальцы все давили, выжимая остаток жизни. Дикий ужас – сейчас все кончится! – пронзил все ее существо до самых пят. Она издала слабый хрип, глаза ее полезли на лоб, и она из последних сил тряхнула головой.

Клещи разжались, но злодей крепко держал ее за плечи, не давая осесть на землю.

– Нет их у тебя? Все еще нет? Тогда здесь тебя и зароем. Самое тебе место – под корягой еловой. А уж я зарою так зарою – не вылезешь. Серпом железным, острым тебе шею белую прижму, головы не поднимешь больше.

Лунава с шумом втягивала воздух, впервые осознав, что самое большое в жизни наслаждение – не то, к чему она стремилась, а вот это, которого не замечаешь, пока не лишишься.

– Или они у тебя есть? – шептал ей прямо в лицо глухой голос из-под черной личины, и казалось, дыхание гостя холодно, а от тела пахнет землей. – Кудесы бабки Вересеи? Отдай – тогда, может, помилую. Чего не помиловать – тебе и так по земле ползать недолго осталось, я-то ведаю. Но все же подышишь еще… не скажу сколько. Иначе – вот в этом вывале будет тебе тесна хороминка. Что решила?

Лунава колебалась, оттягивала время, делая вид, будто не может говорить.

– Решайся живее. Уже рассвет недалеко – мне восвояси пора. Не сговоримся – тебя с собой заберу. Нынче всякий себе невесту находит – вот и я не без добычи буду, – покойник хмыкнул.

– Так ведь жена твоя с тобою давно! – в сердцах прохрипела Лунава: горло болело. – Умерла Затея! Сгубила ее великанка, волотова девка, ростом с бортевую липу, чтоб ее лихо взяло! Я как увидела ее – поняла, не будет от нее добра! Да Затеюшка жалостливая больно была – приветила…

– Я знаю: вы с Затеюшкой ту волотову девку хотели лихорадкой наряжать и к добрым людям подсылать, чтобы относы вам носили богатые, – перебил ее покойник. – Да только на нее ты напрасно вину валишь. Не она Затею истребила. Это я. И тебя истреблю. Ну – отдаешь кудесы?

– Д-да, – с трудом выдавила Лунава. – Только их при себе у меня нет.

– Что же так? Нынче та самая ночь, когда кудесы пригодятся – травы самые сильные собирать.

Лунава промолчала. Нынче ночью она отправилась в лес искать не травы, и мешок с кудесами ей только помешал бы.

Покойник вдруг нагнулся и быстро ощупал ее сверху донизу. Она дернулась – ох как много лет ни один мужчина ее тела не касался! – но позади была земляная стена.

– В этот раз не врешь – нет. Где ж они? Говори живее – до зари не успеем, в Подземье тебя уволоку. На другое лето опять выйдем искать.

– Они у меня в избе. Верст шесть добираться, вдоль реки.

– Так и пойдем.