В одном лице

«Твой отец считал, что его карьера в вооруженных силах сложится лучше, если он получит специальность, и в январе сорок третьего он так и поступил», — рассказывала мама. («Карьера в вооруженных силах» тоже была явно не из ее словаря; здесь так и торчали гарвардские уши.)

Отец отправился автобусом в Форт-Девенс, штат Массачусетс, — к месту начала своей службы — в марте сорок третьего. В то время воздушные силы входили в состав армии; он получил специальность техника-криптографа. Для начальной подготовки руководство воздушных сил выбрало Атлантик-Сити и окружающие его песчаные дюны. Мой отец и его товарищи по призыву были расквартированы в роскошных отелях и привели их в весьма плачевное состояние. Дед рассказывал: «В барах никто не спрашивал у них удостоверения. По выходным город наводняли девушки — все больше конторщицы из Вашингтона. Похоже, у них там была веселая жизнь — пускай в дюнах вокруг и палили из всевозможного оружия».

Мама как-то говорила, что приезжала к отцу в Атлантик-Сити «разок-другой». (То есть когда они еще не были женаты, а мне было около года?)

Должно быть, на свою «свадьбу» в Атлантик-Сити в апреле сорок третьего мать поехала в сопровождении деда; получается, что вскоре после этого моего отца отправили в Паулинг, штат Нью-Йорк, в школу шифровальщиков ВВС, где он научился работать с полосковыми шифрами и кодовыми книгами. В конце лета сорок третьего отца перевели в лагерь Чанат-Филд в Рантуле, штат Иллинойс. «В Иллинойсе он с головой окунулся в криптографию», — сообщила мама. Значит, спустя семнадцать месяцев после моего рождения они еще поддерживали связь. (Выражение «окунуться с головой» мама тоже употребляла нечасто.)

«В Чанат-Филд твой папа познакомился с главным военным шифровальным аппаратом — по сути, это такой телетайп, совмещенный с набором шифровальных дисков», — рассказывал дед. С тем же успехом он мог бы объяснять мне все это на латыни; впрочем, возможно, даже отсутствующему отцу не удалось бы мне растолковать, как работает шифровальная машина.

В устах деда «связист» и «сержант» звучали не презрительно, а совсем даже наоборот, и он с удовольствием пересказывал мне армейские приключения моего отца. Должно быть, именно участие в постановках любительского театра Ферст-Систер помогло деду развить способность к запоминанию столь мелких подробностей; все, что происходило с моим отцом, дед мог пересказать в точности — и не могу сказать, чтобы работа военного связиста, шифрование и расшифровывание секретных донесений, была такой уж скучной темой.

Штаб-квартира 15-й воздушной армии США размещалась в Италии, в городе Бари. 760‑я эскадрилья бомбардировщиков, куда зачислили моего отца, расположилась на военно-воздушной базе Спинаццола — к югу от города, среди фермерских полей.

После высадки союзников в Италии 15-я воздушная армия участвовала в бомбардировках южной Германии, Австрии и Балканского полуострова. С ноября сорок третьего и до весны сорок пятого в этих боях было сбито больше тысячи тяжелых бомбардировщиков Б-24. Но связисты в воздух не поднимались. Мой отец почти не покидал шифровальную комнату на базе Спинаццола; последние два года войны он провел в обществе своих кодовых книг и непостижимого шифровального устройства.

Пока бомбардировщики атаковали промышленные комплексы нацистов в Австрии и нефтяные месторождения в Румынии, боевые вылазки моего отца ограничивались городом Бари — в основном он ездил туда продавать свои сигареты на черном рынке. (Сержант Уильям Фрэнсис Дин никогда не курил, как заверила меня мама, но продал в Бари достаточно сигарет, чтобы по возвращении в Бостон купить на вырученные деньги автомобиль — двухдверный «шевроле» 1940 года выпуска.)

Демобилизовался отец сравнительно быстро. Весну сорок пятого он провел в Неаполе и описывал этот город как «оживленный, чарующий и затопленный пивом до крыш». (Но кому описывал? Если они с мамой развелись, когда мне еще не было двух, — но каким образом развелись? — то почему он продолжал ей писать, когда мне уже исполнилось три?)

А может, он писал моему дедушке; ведь именно дед рассказал мне, как отец сел на корабль в Неаполе. После короткого пребывания в Тринидаде военно-транспортный самолет С-47 переправил его в Бразилию, в Натал, где, по словам отца, был «преотменный кофе». Из Бразилии он добрался до Майами на другом С-47 — отец охарактеризовал его как «развалину». Военный поезд, идущий на север, доставил солдат до пунктов демобилизации; в итоге отец снова очутился в Форт-Девенс, штат Массачусетс.

На дворе стоял октябрь 1945 года, и вернуться в Гарвард на тот же курс отец уже не успевал; он купил «шеви» на деньги, вырученные на черном рынке, и устроился на временную работу в отдел игрушек «Джордан Марш» — крупнейшего универмага в Бостоне. Осенью сорок шестого он вернулся в Гарвард, выбрав основной специальностью романистику — как растолковал мне дед, это означает языки и литературу Франции, Испании, Италии и Португалии. («Ну, может, какая-то страна в этом списке и лишняя», — добавил дедушка.)