В одном лице

— Пойдем, Золотко — надо оставить их наедине, — сказал Ричард Эббот моей матери. Но нам с мисс Фрост не суждено было больше остаться «наедине» — это было понятно всем.

Ко всеобщему удивлению, мисс Фрост обратилась к Мюриэл.

— Браво, отлично сыграно, — сказала мисс Фрост моей высокомерной тете. — А Боб здесь? Мне надо бы перемолвиться словечком с Ракеткой.

— Я тут, Ал, — смущенно отозвался дядя Боб.

— У тебя есть ключи отовсюду, Боб, — сказала мисс Фрост. — Я хочу кое-что показать Уильяму, прежде чем уеду из Ферст-Систер, — сказала она; в ее голосе не было наигранности. — Кое-что в зале для борьбы. Я могла бы попросить Херма, но не хочу его впутывать.

— В зале для борьбы! — воскликнула Мюриэл.

— Вы с Билли пойдете в зал для борьбы, — медленно проговорил дядя Боб, как будто силился себе это представить.

— Можешь пойти с нами, Боб, — сказала мисс Фрост, но смотрела она при этом на мою маму. — Вы с Мюриэл тоже можете пойти, Мэри, — если считаете, что одного надзирателя нам с Уильямом недостаточно.

Я думал, вся моя чертова семейка помрет на месте — от одного слова «надзиратель», — но тут снова вмешался дедушка Гарри:

— Просто дай ключи мне, Боб, — я буду надзирателем.

— Ты?! — возопила бабушка Виктория. (Никто не заметил, как она появилась за кулисами.) — Да ты только посмотри на себя, Гарольд! Ты же клоун-извращенец! Какой из тебя надзиратель?!

— Ну как… — начал дедушка Гарри, но продолжить не смог. Он почесывал под фальшивой грудью и одновременно обмахивал лысину париком. За кулисами было жарко.

Вот так все и вышло в тот последний раз, когда я увиделся с мисс Фрост. Боб отправился в свой кабинет за ключами от зала; ему придется пойти с нами, объяснил мой дядя, потому что только он и Херм Хойт знают, где включается свет в новом зале. (Нужно было пройти через новый зал и перейти в старый по бетонному коридору; иначе попасть в него было невозможно.)

— В мое время нового спортзала еще не было, Уильям, — сообщила мисс Фрост, пока мы брели по темному кампусу Фейворит-Ривер вместе с дядей Бобом и дедушкой Гарри — увы, уже не с миссис Уайнмиллер: Гарри снова облачился в рабочую одежду лесоруба. Нильс Боркман тоже решил к нам присоединиться.

— Мне любопытно, за что там борьба! — нетерпеливо сказал норвежец.

— Что там за борьба, — поправил дедушка Гарри.

— Ты выходишь в большой мир, Уильям, — спокойно сказала мисс Фрост. — А вокруг множество недоумков-гомоненавистников.

— Гомоумков-недоненавистников?! — переспросил Нильс.

— Недоумков-гомоненавистников, — поправил старого друга дедушка Гарри.

— Я никого еще не пускал в спортзал ночью, — сказал дядя Боб ни к селу ни к городу.

Кто-то догнал нас в темноте. Это оказался Ричард Эббот.

— Все больше народу интересуется, за что там борьба, Билл, — сказал дедушка Гарри.

— Я не планировала проводить краткий курс борьбы, Уильям, — пожалуйста, постарайся быть внимательным. У нас мало времени, — прибавила мисс Фрост — как раз в этот момент дядя Боб отыскал выключатель, и я увидел, что она мне улыбается. Вот вся наша история — у нас всегда было мало времени.

Несмотря на присутствие зрителей в лице дяди Боба, дедушки Гарри, Ричарда Эббота и Нильса Боркмана, никакого особенного зрелища не получилось. Не все лампы в старом зале работали, к тому же после окончания сезона шестьдесят первого года никто не озаботился почистить маты от пыли и песка, а на полу возле скамеек валялось несколько грязных полотенец. Боб, Гарри, Ричард и Нильс устроились на скамье домашней команды; мисс Фрост велела им сесть там, и мужчины повиновались. (Каждый из них по-своему и по собственным причинам восхищался мисс Фрост.)

— Сними ботинки, Уильям, — велела мисс Фрост; сама она уже разулась. Ногти у нее на ногах были покрыты бирюзовым лаком — а может, этот зеленовато-синий цвет называется аквамариновым.

В эту теплую июньскую ночь мисс Фрост была в белом топике и брюках-капри; брюки, такого же сине-зеленого цвета, как лак на ее ногтях, были немного тесноваты для борьбы. На мне были мешковатые бермуды и футболка.

— Привет, — неожиданно послышался голос Элейн. Я не заметил ее в театре. Она последовала за нами в спортзал — держась немного позади, — и теперь смотрела на нас сверху, сидя на краю беговой дорожки.

— Опять эта борьба, — только и сказал я Элейн, но мне было радостно, что моя дорогая подруга тоже здесь.

— Когда-нибудь к тебе начнут цепляться, Уильям, — сказала мисс Фрост. Она взяла мою шею в захват, который Делакорт назвал «воротником». — Рано или поздно к тебе кто-нибудь полезет.

— Наверное, — сказал я.

— Чем крупнее и агрессивнее твой соперник, тем сильнее тебе нужно к нему прижаться — тем ближе надо стоять, — сказала мисс Фрост. Я ощущал ее запах; я чувствовал ее дыхание у себя на лице. — Нужно, чтобы он на тебя оперся — прижался щекой к щеке, вот так. Тогда ты вдавливаешь ему в горло его же руку. Вот так, — сказала она; моя собственная рука перекрыла мне дыхание. — Нужно, чтобы он тебя оттолкнул — нужно заставить его поднять эту руку, — сказала мисс Фрост.