В одном лице

— А он был красавчик, правда? — спросил я Элейн.

— Он похож на тебя, Билли, — красивый, но какой-то особенный, — сказала Элейн.

— Он уже должен был встречаться с моей матерью, — сказал я, когда мы, закончив с ежегодниками, спешили обратно в Бэнкрофт-холл. (Моему папе было пятнадцать, когда маме было девятнадцать!)

— Думаешь, «встречаться» — это подходящее слово? — спросила Элейн.

— Что ты хочешь сказать? — спросил я.

— Билли, тебе нужно поговорить со своим дедушкой — если сможешь застать его одного, — сказала Элейн.

— Я бы сначала попробовал поговорить с дядей Бобом, если смогу застать его одного. Боб не такой сообразительный, как дедушка Гарри.

— Есть идея! — неожиданно сказала Элейн. — Поговори сначала с ним, но скажи ему, что уже поговорил с дедушкой Гарри — и тот рассказал тебе все, что знал.

— Ну нет, Боб не настолько тупой, — сказал я.

— Очень даже настолько, — сказала она.

Мы провели еще час вдвоем в спальне Элейн, прежде чем мистер и миссис Хедли вернулись домой из кинотеатра в Эзра-Фоллс. Поскольку стояли рождественские праздники, мы решили, что супруги Хедли вместе с мамой и Ричардом, а также тетей Мюриэл и дядей Бобом, зайдут куда-нибудь выпить после фильма — и не ошиблись.

Нам с лихвой хватило времени, чтобы пролистать «Сову» за сороковой год и просмотреть все фотографии голубого, как майское небо, Фрэнни Дина — самого хорошенького парня в выпуске. Уильям Фрэнсис Дин был сногсшибательной красоткой на фотографиях Клуба драмы, и вот — наконец-то дойдя до выпускного бала — мы с Элейн обнаружили тот снимок, который искали с таким увлечением. Малыш Фрэнни обнимал мою маму, Мэри Маршалл, покачиваясь с ней в медленном танце. С нескрываемым неодобрением за ними наблюдала старшая сестрица Мюриэл. Ох уж эти девицы Уинтроп — «эти Уинтропши», как назвала мою маму и тетю Мюриэл мисс Фрост, по девичьей фамилии бабушки Виктории. (Если у кого в семействе Маршаллов и были яйца, они явно передавались по линии Уинтропов.)

Мне не пришлось долго искать случая поговорить с дядей Бобом. На следующий же день в академию приехал очередной потенциальный ученик со своими родителями; дядя Боб позвонил и спросил, нет ли у меня настроения устроить им экскурсию по академии.

По окончании экскурсии я нашел дядю Боба в кабинете одного; во время рождественских каникул секретарши тоже часто были в отпусках.

— Что такое, Билли? — спросил дядя Боб.

— Кажется, ты забыл, что вообще-то вернул «Сову» за сороковой год в библиотеку, — начал я.

— Вернул?.. — переспросил дядя Боб. Было видно, что он мучительно соображает, как будет объясняться с Мюриэл.

— Не сама же она объявилась в комнате с ежегодниками, — сказал я. — К тому же дедушка Гарри мне все рассказал о Фрэнни Дине и о том, какой он был красавчик. Но я пока не понимаю, как у них все началось с мамой — ну то есть когда и почему. Как так вообще получилось?

— Фрэнни был неплохой парень, — поспешно сказал дядя Боб. — Он был просто малость голубоват, если ты понимаешь, о чем я.

— Но почему мама вообще в него влюбилась? Как все началось?

— Он был совсем мальчишка, когда встретился с твоей матерью — она была на четыре года старше, а в таком возрасте это большая разница, — сказал дядя Боб. — Твоя мама увидела его в одной постановке — в роли девушки, конечно же. А потом он сделал комплимент ее наряду.

— Наряду, — повторил я.

— Очевидно, ему нравилась женская одежда — то есть нравилось ее примерять, — сказал дядя Боб.

— Вот оно что.

— Твоя бабушка застала их в спальне — однажды вечером, когда твоя мама вернулась из школы в Эзра-Фоллс. Фрэнни Дин с твоей мамой примеряли платья. Детская игра, но твоя тетя Мюриэл сказала мне, что Фрэнни и ее наряды примерял. И вот внезапно Мэри в него влюбилась, но к тому времени Фрэнни, должно быть, уже понимал, что его больше привлекают парни. Ему правда нравилась твоя мама, Билли, но больше всего ему нравилась ее одежда.

— Но как-то же она умудрилась забеременеть, — заметил я. — Разве можно залететь, если кто-то трахнул твою одежду!

— Сам подумай, они же то и дело одевались и раздевались, — сказал дядя Боб. — Наверное, они часто оставались в одном белье — ну и ты понимаешь.

— Как-то трудно представить, — сказал я.

— Твой дедушка был без ума от Фрэнни Дина — я думаю, Гарри надеялся, что из этого что-нибудь получится, — сказал дядя Боб. — Да и твоя мама всегда была немного… незрелой.

— Немного недоразвитой, ты это хочешь сказать? — перебил я.

— Пока Фрэнни был еще мальчишкой, твоя мама им вроде как командовала — понимаешь, вроде как верховодила.

— Но потом Фрэнни вырос, — сказал я.

— Ну а после тот парень, с которым Фрэнни познакомился в армии, а потом встретил его снова… — начал дядя Боб.

— Так это все-таки ты рассказал мне ту историю, да, дядя Боб? — перебил я. — Помнишь, про корабельный гальюн — про того солдата, который уронил «Госпожу Бовари» и проскакал по всем сиденьям. Потом они еще встретились в метро. Тот парень вошел в вагон на Кендалл-сквер и вышел на Централ-сквер, и он еще сказал папе: «Привет, я Бовари. Помнишь меня?» Это же ты мне рассказал, да?