В начале всех миров

Пронзителен в «Дубках» июльский запах дуба.
Скворечит детвора под взглядом сонных мам.
Не думай, голова, пожалуйста, не думай!
Чего просить, она не думает сама.
Вечерний тихий спад дня середины лета,
Он долог, как сонет, и грустен, как сонет.
Его судьба – уйти под ночь с последним светом
И возродиться вновь под именем «рассвет».
Ухоженый старик в отглаженной ветровке
Ротвейлера бранит лениво и длинно.
Но пуст собачий взгляд, он мыслями на тропке,
Где под кустом такой интригою Оно!
«Твой скудный мир – ничто, невольный повелитель,
А вислый нос так груб, желанья так просты.
О, мой собачий бог, как он нелюбопытен!
Ну, ты хоть раз взорли, айда со мной в кусты!
Ты долго свет коптишь, застал, как умер Сталин,
А рыжий тот нахал, должно быть, правнук твой.
Ведь Ею этот знак в кустах густых оставлен.
Смотри, старик, смотри: он цветом – золотой!
А в запахе его – стрелой желанья ноты,
Пойми меня, мой друг, ну ты не так уж ветх!
О, мне б к тому столбу, поднять повыше ногу
И дать ей свой ответ, свой золотой ответ».
В нем «бросить все» призыв за сладость злую сцепа,
Окрестным кобелям угроза всех порвать.
Как ваша жизнь в любви убога и нелепа!
Цветов ненужный шик, скрипящая кровать.
Июльская жара, тяжелая, как штанга,
В ротвейлерских глазах азарт сменила грусть.
В московских небесах исчез собачий ангел,
Лишь шепот по кустам: «И где же ты, Мисюсь?»

Посвящается Валентине Волошиной

В обшарпанном номере статей советских
Обшарпанный стол и обшарпанный стул,
Настольная лампа на полочке ветхой,
Как будто лет сорок, как мир здесь уснул.
Солдаты войны никому не понятной —
Осенние мухи пред мутным стеклом,
И вид неопрятный постели помятой,
Вошедшего взгляду открыт как назло.
Сквозит холодком из-под двери балконной,
И водочной порции просит душа.
Всего-то чуть-чуть, без желанья и стона,
Полпальца до дна. И глотнуть не спеша,
Прочувствовав горечь запретного зелья,
Ненужность поступков и зыбкость границ.
И странное чувство: «А здесь-то зачем я?
Средь этих пространств и мелькающих лиц».
А Волга течет, огибая Лунево,
Набросив халатик осенних лесов,
И мы для нее только повод и довод
Для диспута с Богом, что жизнь – это сон.

A capella (пение без аккомпанемента)