В мире с животными. Новое понимание животных: как мы можем изменить нашу повседневную жизнь, чтобы помочь им

Выращивание одной тонны рыбы требует до 8 тонн воды. А интенсивное производство креветок требует уже 80 тонн воды. По данным исследования, опубликованного в журнале Science, лососевая ферма площадью чуть более 8 тысяч квадратных метров выбрасывает столько же отходов, сколько город с населением десять тысяч человек. Лососевые фермы в Британской Колумбии производили столько же отходов, сколько город с полумиллионным населением.

Истоки движения в защиту животных

Вряд ли даже наши предки могли представить, что будет твориться на современных фермах, хотя и сами относились к животным сугубо прагматично. Это отношение предельно жестко сформулировал французский философ Рене Декарт (1596–1650) в работе «Рассуждение о методе». Сравнивая природу животного и природу человека, он назвал животных не более чем «бездушными автоматами» — простыми машинами, бесчувственными и не имеющими разума^{50}. Ну что ж, тогда мы можем сказать, что вся жестокая экономика современного фермерского хозяйства является идеальным логическим завершением отношений между человеком и животным — в том виде, в котором они сохранялись многие поколения.

На протяжении истории этих отношений человека заботило лишь качество меха, кожи, мяса, яиц, молока — всего того, что давали ему животные. Однако стали появляться люди, которые проявляли сострадание к сельскохозяйственным животным, лишенным доброго отношения к себе. Одним из самых первых западных мыслителей, публично вставших на защиту прав животных, был французский философ Мишель де Монтень (1533–1592), заявивший, что жестокое обращение с животными несправедливо. Монтеня удивляло, почему человек ставит себя выше животных и исключает из их числа: «Как он может познать усилием своего разума внутренние и скрытые движения животных? На основании какого сопоставления их с нами он приписывает им глупость? Когда я играю со своей кошкой, кто знает, не забавляется ли скорее она мною, чем я ею?»^{51}

Столетием позже английский философ Джон Локк (1632–1704) утверждал, что взрослые должны останавливать детей от издевательства над «беспомощными созданиями»: «Ибо под влиянием привычки мучить и убивать животных их душа будет постепенно грубеть также по отношению к людям; и те, которые находят удовольствие в причинении страданий и уничтожении низших существ, не будут особенно склонны проявлять сострадание и кроткое отношение к себе подобным»^{52}. Локк никогда не отрицал превосходство человека над животными, он скорее стремился отучить детей от привычки к насилию, поскольку в какой-то момент они могут направить его на людей. Этим доводам вторил немецкий философ Иммануил Кант (1724–1804), считавший, что жестокость к животным вступает в противоречие с долгом человека перед собой, поскольку убивает в человеке сочувствие к страданиям, в результате чего ослабляет эту естественную склонность, крайне целесообразную с точки зрения нравственности в отношении других людей.

Одним из последовательных защитников животных был английский философ Иеремия Бентам (1748–1832), родоначальник утилитаризма, одного из направлений этической теории, согласно которому справедливы только действия, способствующие благу и счастью большинства людей — и животных. По Бентаму, не имеет смысла проводить сравнительный анализ интеллекта всех существ, населяющих нашу Землю. Какое значение имеет, что животные не могут говорить, как люди, ведь они все равно живые существа? Как утверждал Бентам во «Введении в основания нравственности и законодательства», «Вопрос не в том, могут ли они рассуждать или могут ли они говорить, но в том, могут ли они страдать?»^{53}

Его слова тронули немногих. И только в первой половине XIX века в британской палате общин встал вопрос о запрете жестокого обращения с отдельными видами животных. Инициатором закона выступил полковник Ричард Мартин, которого король Георг IV за его неустанную заботу о животных и обездоленных называл Гуманным Диком. Однако, судя по сценке, описанной репортером лондонской Times, далеко не все так относились к полковнику: «Когда Мартин заявил, что нужно предоставить защиту лошадям, присутствующие рыдали от смеха… Смех еще более усилился, когда председатель повторил это предложение. Другой член палаты заявил, что Мартин намерен издать такой же билль для собак, что вызвало новый взрыв хохота и выкрики: „А кошки?!“ — это уже заставило содрогнуться здание парламента».