В мире птицы мохо

Вместе с Надом и они вернулись немного назад, на ближайшую россыпь камней, где Гардис выбрал большой продолговатый валун и вручил его недоумевающему Наду, который под смешки Гардиса, не говорящего о цели подобных действий, покорно взвалил его на плечо. Вернувшись, Гардис снова надавил на камень, который открыл вход в тоннель, и тут же показал Наду, куда уложить принесенный с собой валун. Когда же они пересекли линию входа и камень, служивший дверью в подземелье, скрипнув, начал закрываться, он сразу же заклинился принесенным валуном. Проем остался открытым. По крайней мере, найти выход теперь будет значительно проще. Тем более что факел сделать не было из чего. Приходилось рассчитывать только на тусклый свет, идущий от каких-то грибков, во множестве поселившихся на стенах тоннеля.

Тоннель был не широкий, но высокий, позволяя людям не наклонять голову во время передвижения. Он имел небольшой устойчивый уклон вниз, так что идти было довольно легко. Но светящихся грибков становилось все меньше и меньше. Надо было возвращаться назад. И тут на боковой стене они обнаружили металлические скобы, за которые были вставлены готовые факелы. Их было не меньше десятка, на длинных рукоятках, очень аккуратно сделанных. Заткнув за пояс за спиной по паре запасных факелов, они зажгли один из них и уже при его свете отправились вперед. Далее от тоннеля через каждую сотню шагов в разные стороны стали отходить ответвления. Над ними прямо на камнях были выбиты какие-то знаки, иногда простые, иногда это была очень сложная вязь из переплетающихся линий. В какую сторону идти, они не знали. Поэтому шли все время по центральному коридору, никуда с него не сворачивая. Пыли на полу не было, определить, ходил ли здесь кто-нибудь, было невозможно. Гардис с интересом вглядывался в знаки над тоннелями, и вдруг остановил Нада.

– Я знаю, что эти знаки обозначают, – внезапно остановившись, сказал Гардис, – возвращаемся, мы прошли ответвление, куда нам следовало свернуть.

Они вернулись на несколько боковых отводов назад. Гардис рассматривал встречающиеся на стенах знаки, тратя на их изучение все меньше времени.

– Я знаю, что здесь написано, – еще раз уверенно повторил Гардис, – это написано старинной техникой шифрования. Каждый боковой коридор куда-то ведет. И, по большей части, ведет в ловушки для проникших сюда непосвященных.

Над с некоторым удивлением поглядывал на Гардиса, который уверенно двигался по переплетениям тоннелей.

– Мы уже близко к цели, – сказал Гардис, остановившись, – все свидетельствует об этом. Здесь будь осторожен и крайне внимателен. Ни одного лишнего движения. Иначе…

Он рукояткой факела слегка ударил спереди по плитке пола. Внезапно огромная тяжелая плита, стремительно сорвавшись с потолка, рухнула вниз, с легким стуком коснулась пола и, тут же поднявшись вверх, стала на свое место. Над поежился: огромный пресс с легкостью раздавил бы его, сделай он шаг вперед.

– Передвигайся только по моим следам, – сказал Гардис, поворачиваясь к Наду, – а, может, тебе было бы лучше остаться здесь?

Над отрицательно замотал головой: – Нет, я пойду с тобой дальше, интересно, чем все это закончится.

– Как хочешь, – Гардис пожал плечами и медленно осторожно ступая пошел вперед.

Над след в след, как обычно ходят волки, шел за ним.

– Достаточно стать не на ту плитку или зацепить протянутую веревку, как или плита сверху упадет, или огненные факелы сожгут, или в яму на колья упадешь, или копья полетят, – говорил по дороге Гардис, – это все написано в знаках на потолке.

Вскоре впереди забрезжил свет. Тоннель расширился, теперь уже это был широкий и высокий коридор, в многочисленных нишах стен которого горели лампады, ярко освещая все вокруг. Узоры вязью покрывали его стены, потолок, иногда перетекая на пол.

Гардис уверенно шел впереди, изредка поглядывая на эти узоры, становясь сосредоточеннее и серьезнее с каждым шагом, словно предчувствовал что-то тревожное для себя.

За первым же поворотом уже широкий, более десятка шагов в поперечнике, коридор перегородило почти прозрачное пламя, еле видные языки которого стеной поднимались от пола до потолка, не оставляя ни одной свободной щели. Слева и справа границами пламени были фигуры людей, мужчин, скульптуры, высеченные из камня. Неизвестные скульпторы прорисовали каждую складку на их одеждах, напоминающих перебрасываемые через плечо тоги, носимые в некоторых южных странах. И были прекрасно высечены лица, взглянув на которые, Над остолбенел – это были почти абсолютные портретные копии Гардиса – такие же нос, рот, глаза, и у каждой скульптуры от левой брови вверх через лоб шел заметный шрам, похожий на след зажившего удара меча.

Над, недоумевающе стоящий открыв рот и переводящий взгляд со скульптур на Гардиса и назад, представляя из себя настолько потешное зрелище, что Гардис, глядя на него, рассмеялся.

– Ведь это же твои изображения, – приходя в себя, наконец, сумел сказать Над, – как они здесь очутились?

– Не мои, а тех, кто был до меня, – пояснил Гардис, – посмотри вон туда.

И он указал рукой в направлении пламени.