В мире птицы мохо

На собрании надо иметь сильную позицию, и Сарниус, тут же, вызвав военного писаря, временно заменяющего секретаря правителя, продиктовал письмо вождям кутиев с просьбой придвинуть их войска вплотную к Ларсе «для демонстрации дружественных отношений вождей кутиев, их союзников, войск жрецов Черной Змеи, и руководства Лагашского царства, чьи интересы представляет номарх Сарниус, а также для поддержки его стремлений навести порядок в стране после кончины энси Лагаша и для защиты верховной власти страны от посягательств внутренних и внешних врагов». Письмо тут же отправили в ставку вождей кутиев.

Под понятие «внутренний враг» можно подвести кого угодно за что угодно. Это Сарниус прекрасно знал, поэтому именно эта формулировка и легла в основу письму вождям кутиев. И теперь, прикрываясь этой формулировкой, можно было смело опереться на военную силу кутиев и их союзников на собрании номархов, а если надо – то и переступить через собрание, разогнав его. Правда, это был самый плохой вариант, чреватый гражданской войной, и потому рассматриваемый Сарниусом в последнюю очередь.

И еще одно. Поговаривали, что покойный энси написал завещание, в котором уже предлагал какую-то кандидатуру на свое место. Никто завещание не видел, разумеется, кроме секретаря правителя и послов дружественных Уру-Урука и Индии. Именно их взял в душеприказчики энси. Но послы эти далеко, уехали за инструкциями в свои страны, и должны были приехать лишь через день. А если бы и были здесь, так просто к ним не подступишься. Они ни за что не скажут, что было в завещании. А выбивать из них это себе дороже – обида послу равна обиде государству. Это немедленная война с непредсказуемым концом, но однозначным разорением государственной казны. На это идти было нельзя. Как не крути, все замыкалось на проклятом Имхотепе, секретаре энси!

От всего этого пухла голова, и Сарниус, постаравшись успокоиться и отбросить хотя бы на время тревожащие мысли, отправился в обеденный зал, куда уже собрались приглашенные высшие сановники, и где Сарниус не преминул занять главное место во главе стола, где всегда сидел энси, чтобы показать, кто здесь главный.

21.

Наступил рассвет, а лодка все бежала под парусом под восхищенные взгляды матросов, которым всегда раньше приходилось до седьмого пота работать веслами, сменяя друг друга. Впереди по курсу над водой показались скальные вершины, а затем вширь стал расползаться большой остров, поднимаясь над уровнем горизонта. Люди проснулись и первым же делом захотели умыться. Капитан, который, казалось, так и не ложился сегодняшней ночью, но, несмотря на это, выглядел свежим и отдохнувшим, виновато развел руками.

– Воды нет совсем, – сказал он, – нет не только на умывание, но даже чтобы пить. Вчера мы так быстро снялись с якоря, что не успели пополнить ее запасы. Однако, видите вон тот остров? – он показал рукой вперед, – мы пристанем к нему, там есть вода.

– Этот остров, – тем временем продолжал капитан, – один из тех, что, согласно легенде, превращены были в камни из лодок, на которых за братьями и их девушками гнался жестокий правитель. Помните легенду, которую я вам вчера рассказывал? Этот остров был лодкой самого правителя. А вон тот самый высокий пик – это сам правитель, превращенный в камень. Остров у моряков пользуется дурной славой. Много лодок погибло возле него. С другой стороны острова есть бухта. Вроде бы удобная и большая. Но стоит туда зайти, как ветер, который не осилишь на веслах, может перекрыть выход из нее, и тут же нагнать такие волны, которые играют лодками, как щепками, и легко топят их. И на сам остров без крайней нужды стараются не высаживаться. Тем более подниматься на этот пик. Все, кто осмеливался отправиться туда, потом не возвращались из моря, кто раньше, кто позже. Море мстит всякому, кто коснется этой земли. Мы высадимся на самом краю острова. Здесь есть небольшой ручей с чистой водой. Наберем ее и сейчас же покинем остров, чтобы не испытывать судьбу. Кстати, на других островах, к востоку отсюда, находится пиратская вольная республика. Она до сих пор не подчинилась жрецам. Те давно точат на нее зуб, но пока ничего сделать не могут. И – я не перестаю восхищаться – какое прекрасное изобретение парус! Вот бы нам давно такое!

Люди улыбались, глядя на словоохотливого капитана. И немудрено – в других условиях и он, и его команда были бы вымотаны веслами, а теперь все они после дальнего плавания были отдохнувшими и полными сил.

Вскоре остров был уже рядом. По краям его окаймляли высокие обрывистые скалы, напоминающие борта корабля. Парус спустили, и капитан, устроившись на носу и пристально глядя вперед, где под небольшим ветерком пенились буруны, обходя скрытые под водой рифы, на веслах повел лодку вдоль берега к известному ему месту, где можно было высадиться на берег.