В книжной лавке, у которой нет названия (СИ)

Банк блестел на холодном осеннем солнце. Из входа сновали туда-сюда люди в опрятной одежде, Грантер и Фейи очень выделялись из толпы, хотя, когда их это заботило?

Комментарий к Моя трагедия комедий балаганных смешней

Название - композиция Канцлера Ги.

Тут немного искажено время. В реальности, нападение на редакцию газеты «Charlie Hebdo» произошло 7го января 2015. Эпонина читает газету, в которой упоминают об этом событии, которое было несколько недель назад, хотя на улице осень 2014 года, а не зима 15го.

Жеан Прувер играет в Assassin’s Creed Rogue, поэтому его называют экспертом по тамплиерам.

Carrefour - сеть европейских супермаркетов.

========== Республика, Единая и Неделимая ==========

- С ним два пистолета, про запас еще два,

Два браслета, два кинжала и один рев быка!

Таким был Эдвард Кенуэй!

Мальчик лет семи внимательно слушал хозяина магазина, который сидел на столе, скрестив ноги по-турецки, читая ему книжку с темным пиратским флагом в правом углу. Грантер уже успел прочитать несколько отрывков, с собственными комментариями и пояснениями тех или иных моментов. Ребенок задумался, что сам продавец очень даже похож на пирата: отважный, потому что прикрикнул на другого парня, с которым пришел мальчик, когда тот помешал ему рассказывать легенду, с бутылкой чего-то в руке, рома, наверное, и ругающийся не очень приличными словами время от времени. Не хватает капюшона и какого-нибудь оружия.

Когда Грантер поманил к себе мальчика и показал иллюстрации, детские глаза широко раскрылись от удивления: на развороте была иллюстрация от издателей, а рядом альтернативная, с большим количеством деталей и даже репликами, которые выкрикивал Эдвард Кенуэй. Вторая версия намного больше понравилась мальчику.

- А потом Эдвард умер. Он понял, что раньше, когда он был молод, у него были свобода, время и любовь, которых он не видел, не знал и не чувствовал; не ценил все это, выбрав жизнь пирата и отдав свое сердце семи морям. Не стоило искать ни правосудия, ни мести, а лишь поиски истины ради всеобщего блага имели смысл, - Грантер вручил мальчику книжку и уже собрался выпроводить из магазина, как его окликнул сконфуженный парень, по всей видимости, брат того мальчишки, с которым раньше уже успел поругаться художник.

- Как это - все умерли? Не Игру Престолов же вы ему продаете, зачем сразу настраиваете ребенка на пессимистичный конец истории? – хмуро спросил он, подходя к столу, на край которого присел Грантер.

- Это история о бравом пирате, который грабил королевский флот и перерезал глотки офицерам его Величества, какой, по-вашему, там конец? – без энтузиазма спросил художник.

- Открытый, - последовательный незамедлительный ответ, от которого Грантер только поморщился. – Ведь, например, Джек Воробей не был вздернут на виселице, хотя попадался несколько раз. Чем Кэнуей хуже?

- Капитан Джек Воробей, - тихо добавил художник. - Истории, подобно этой, тысячи, и мир не рухнет, если одна из них оборвется. Просто берите книгу и проваливайте отсюда, а то от вашего оптимизма придется отмывать пол и мой стол, - ответил он, взлохматил волосы младшему из парней, который листал книгу в поисках новых картинок, нарисованных кем-то, кто ставил в углу небольшую подпись заглавной «Р».

Когда братья уходили, старший быстро обернулся у самой двери, бросив на Грантера странный взгляд, который тот не сразу понял. Помог ему в этом Феий, который заметил бумажку, вложенную между двух купюр. Клочок бумаги с номером телефона.

Грантер лениво посмотрел на хихикающего Бартоломея и пожал плечами:

- Он просто хотел в дальнейшем поспорить об оптимизме и его влиянии на содержание произведений художественной литературы, а в частности на судьбу пиратских душ.

Феий кивнул с серьезным видом:

- Это у нас теперь так называется, - и тут же захохотал, когда Грантер изобразил не очень приличный жест, используя свой язык и внутреннюю часть щеки. – На самом деле, кто тебе виноват, Эр, ты на себя в зеркало смотришь?

Грантер наиграно тряхнул волосами на манер Прекрасного Принца:

- Мужчина в полном расцвете сил.

- Ну, как сказать. Тощий художник, с вечной бутылкой, торчащей из кармана пиджака, пропахшего сигаретным дымом, едкими замечаниями и голубыми глазами, готовый пересказывать Бальзака и Гёте под настроение, и рассказывающий детям сказки, добавляя в них смысл и шекспировской трагедии, даже если это история об Эдварде Кенуэе, - перечислил Феий.

- И что тут такого гейского, если ты об этом? – поднял брови Грантер, ища по карманам зажигалку.

- Я не говорю о гейском, а о том, что ты - представитель богемы, которую так любят современные хипстеры. И дети, к слову.

- А, ясно. Во-первых, я не художник, во-вторых, послушай, ещё остались люди, которые изредка читают. Жеан, например…

Фейи вздохнул и сел на диванчик, облокотившись на подушку.

- А Жеан у нас эталон нормальности, в обычном, не специфическом нашем, понимании этого слова?

Грантер нашел зажигалку и, зажав губами фильтр сигареты, щелкнул пару раз, извлекая искру огня.