В книжной лавке, у которой нет названия (СИ)

- Конечно, в порядке. Он скорее помрет от того количества вина, которое в себя вливает, начиная с самого утра, когда запивает им кукурузные хлопья, - Эпонина отмахнулась. – На кого вы учитесь?

- Я учусь на юриста, - отозвался Филипп, задержавшись возле отдела с конфетами, беря в руки шоколад. – Молочный или черный?

- Молочный, - не задумываясь, ответила Тенардье. – Юрист. На этом поприще столько конкуренции, да и память должна быть хорошей, - присвистнула она.

Комбеферр смущенно улыбнулся и чуть пожал плечами.

Когда они расплатились, Филипп протянул ей шоколадку, а Эпонина только вздохнула, покачав головой.

- То, что я беру продукты по распродаже, не значит, что у меня нет денег на шоколад или другие вкусные вещи. Мне не нужно ваше галантное поведение, рыцари давно вымерли. Ну, или остались одни тамплиеры, но это к Пруверу, он эксперт. Вы же выглядите неестественно, пытаясь очаровать незнакомку. Вроде и мило, но как-то отвратительно, - Тенардье кивнула ему на прощание и, быстро развернувшись, пошла в сторону перекрестка.

“Да кто он такой, чтобы выставлять напоказ, какие мы вежливые и распрекрасные? Каждый может быть таким, когда несколько кредиток в кармане есть.”

Филипп Комбеферр растеряно стоял, сжимая плитку шоколада в руке, и смотрел вслед удаляющейся фигуре Эпонины Тенардье. Он даже не понял, что так расстроило девушку. Ведь всего несколько минут назад она с увлечением разговаривала с ним о своих друзьях из книжного магазина. На душе стало гадко. Неужели она подумала, что он хотел развести ее на что-то, просто поговорив? Комбеферр закрыл на секунду глаза, грустно обдумывая возможные причины недоверия людям со стороны Эпонины.

Когда Эпонина пришла домой, застала она только Жеана, который сидел с ноутбуком на коленях и во что-то играл в спальне. Заметив недобрый взгляд Понины, Прувер аж на паузу поставил и стянул наушники.

- Понин, - начал было он.

- Да нормально всё со мной, - вздохнула она, садясь на край кровати. – Ты никогда не чувствовал отвращения к богатым людям? – тут же добавила Эпонина.

Жеан теребил в руках провод от наушников.

- Это зависит от человека, у которого есть деньги. Ведь бывают и не совсем законченные засранцы с толстыми кошельками, но таких мало, признаю, - грустно отозвался поэт. – Мне отказывали множество раз в публикации сборников сонет, потому что издатели заламывали высокую цену. То же случалось и с картинами Грантера, пока он не махнул рукой на всякие там выставки и не стал работать фрилансером. Все упирается в деньги, Понина, но я все же верю в добродетель, поэтому устраиваю благотворительные вечера, - он потянулся к ней и поцеловал в щёку. Тенардье чуть улыбнулась и обняла его одной рукой.

- Про добродетель с тобой мог бы поспорить наш дорогой Эр, - усмехнулась она, зарывшись пальцами в рыжие пряди Жеана.

- Наш дорогой Эр готов спорить на любые темы, - резонно заметил Жеан.

Эпонина кивнула и посмотрела на экран ноутбука.

- Опять бегаешь по крышам Флоренции?

Прувер фыркнул, усаживаясь поудобней.

- Флоренция. Я тебя умоляю, я прошёл ее о-о-очень давно, я же тебе не дилетант Грантер, который всё путает кнопку прыжка с кнопкой, активирующей дымовые бомбы. Тут я уже на кораблях гоняю и устанавливаю экономическое господство на морях, и-и ты меня не слушаешь, - возмутился поэт, пихнув Эпонину в плечо, на что она только захохотала.

- Не слушаю, потому что это был риторический вопрос, ты ведь всем уже все уши проел своими ассассинами.

Прувер сузил глаза и быстро надел наушники.

- Грантер правильно сказал. Предатель, - показав язык, он погрузился в свою игру, время от времени выкрикивая ругательства по тому или иному поводу.

Сам же Грантер шёл по улице с Фейи в банк. Грантер терпеть не мог заполнять всевозможные счета за их квартиру, а в этот раз сумма, которую они должны были заплатить, как-то выглядела особенно большой. Пришлось снимать часть неприкосновенного запаса с банковских счетов и, тем не менее, они шли и беседовали о работе, которой занимался сейчас Грантер, а не о проблемах.

- Я не художник, Фейи, ты с красками лучше меня обращаешься. Иллюстратор и художник – разные вещи, - сказал Грантер.

- Неправда. Это неправильно проводить такую черту между карикатурами, иллюстрациями и живописью, - не согласился Бартоломей.

- Живопись – это реальность, изображенная масляными красками или акварелью. Её цель – нести гармонию и показывать красоту, - Грантер поднял вверх воротник своего пиджака, пытаясь таким образом согреть шею от постоянных порывов ветра. – Иллюстрации же – способ едко показать суть общества в нескольких линиях и кривых усмешках высмеять проблему.

Фейи покачал головой:

- Не все твои работы критические. Ты же сейчас работаешь над сборником сказок.

- Не все. Но их изначальная идея именно такая, - вздохнул Грантер. – К тому же, какая сказка без старого доброго злодея?

Бартоломей хмыкнул, вспомнив, как после встречи со студентами, которые должны были прийти к ним в четверг, в иллюстрациях в большом альбоме Грантера появились вариации героев.