В двух битвах

— Товарищ «семь», Ильиченкова докладывает. Только вернулась из медсанбата соседа, мне срочно нужно с вами встретиться. Говорю с узла связи.

Николаев сказал, что через полчаса будет у себя. Она может приходить вместе с Перекрестовым. Командиру узла связи он поручил выделить связиста и проводить их.

Разведчиков встретил ординарец. Пригласил их в крохотный блиндажик, построенный в редком кустарнике, на самом берегу Дона. Тоня осмотрелась. Квадратный. Слева узенькая раскладушка, покрытая темно-синим байковым одеялом, в центре малюсенький столик, над ним яркая круглая лампочка, подсоединенная к аккумулятору. Она хорошо освещала блиндаж. На столе стеклянная ученическая чернильница «непроливашка», ручка, несколько остро зачиненных карандашей, две вчетверо свернутые газеты и на них — блокнот, потрепанный, пухлый, размером чуть поменьше планшетки. «Исписан полностью, наверное. С ним ведь никогда не расстается его владелец. Поэтому и лежит здесь», — подумала Тоня. Во всю противоположную стенку — скамейка из двух нешироких досок на земляных опорах. На нее и уселись Тоня, Перекрестов, мотоциклист и ординарец, заканчивавший чистку автомата.

В углу при входе справа стояла небольшая круглая железная печка, а чуть дальше — два телефонных аппарата. От печки приятно тянуло теплом. Слева на вбитых в землю колышках висели две каски, два противогаза, офицерская шинель и плащ-палатка.

Ожидать им долго не пришлось. Николаев, видно, минут на десять раньше освободился. Здороваясь, спросил Перекрестова, давно ли он в своей роте.

— С неделю, товарищ начальник. Узнал вот случайно от старшего сержанта, что вы позаботились. Пребольшое спасибочко. Родными ведь стали и командир и командирша наша.

Тоня улыбнулась. «Никак своего усача не приучу к уставным выражениям», — прочитал Николаев в ее глазах. С тех пор как Андрей с ней не виделся, она немножко похудела и побледнела. Но большие выразительные темно-серые глаза из-под длинных черных ресниц светились еще ярче.

— Ну что же, раз доволен, хорошо. О тебе и Дубровине большую заботу проявила твоя «командирша». Благодари ее, — как бы вскользь заметил Николаев.

Тоня, не в силах скрыть смущение, улыбнулась. Перекрестов бросил на нее благодарный взгляд.

Рассказывайте о ваших делах. Минут пятнадцать на все, не больше.

Ильиченкова начала было с того, как начал складываться поиск. Николаев остановил ее, сказал, что до «встречи» с собакой и происшедшей схватке все известно от Блинова. Тоня немного удивилась, а затем рассказала, как развивались события дальше. Когда же рассказ дошел до медсанбата соседней дивизии, того главного, что ее и привело сюда, она замялась.

— Понимаете... У меня еще есть сугубо... Как бы это лучше сказать... — Девушка задумалась, взглянула на Перекрестова, мотоциклиста и ординарца, смущенно улыбнулась: — Сугубо конфиденциально, по поручению старшего лейтенанта я должна передать...

— Разрешите, товарищ начальник, нам с вашим ординарцем покурить, — сказал быстро сообразивший Перекрестов.

Получив одобрение, младший сержант, пропуская вперед мотоциклиста и не в меру любопытного ординарца, вышел на воздух.

— Самое интересное расскажет сейчас, а ты, олух, «покурить», «покурить», как будто потом не накуришься, — донеслось недовольное ворчание ординарца.

— Соображай лучше, дубок! Когда не положено слушать, выходить самим надо и не дожидаться, покуда попросят вашу «персону», — вразумительно отпарировал Перекрестов под сдержанное хихиканье мотоциклиста.

Николаев молча посмотрел на Тоню. Взгляд его сказал: «Перекрестов-то ваш соображает».

— Понимаете, товарищ старший батальонный комиссар, я очень взволнована и, как всегда, только вам могу рассказать о случившемся, просить помощи и поддержки.

Она коротко передала суть дела с ее отзывом в штаб армии, появлением старшины и ее быстрым самовольным отъездом.

— Ну что я вам скажу на это, — поразмыслив, спокойно заговорил Николаев. — Обычная история. Артиллерийскому полковнику вы понравились... Успокойтесь. Дивизия теперь вошла в другую армию. Вас никто вызывать не будет. Но если что-то подобное и случится, позвоните мне. Гуса дня через три-четыре заберем в свой медсанбат. Об этом я подскажу начсандиву. Вели себя в этом затянувшемся и нелегком поиске вы с командиром мужественно. Молодцы! Расскажу комдиву. Сейчас, в ближайшую неделю — никаких вылазок к противнику! Задача в роте известна, узнаете. Приостанавливать же выполнение вашего задания мы по просьбе штаба соседней дивизии не стали. Но очень хорошо, что исход оказался более или менее, не считая ранения старшего лейтенанта, успешным. Взятый вами офицер дал ценные показания. Желаю вам успехов!

Лицо Тони не скрыло радости. Николаев вышел из блиндажа следом за Ильиченковой. Попрощался с Перекрестовым и мотоциклистом. Разведчики пошли в свою роту.

«Да, — подумал Андрей, — трудно влюбленной девушке на войне, а тем более такой прелестной... Умная, храбрая и очень изобретательная разведчица. Если о всем широко поведать народу, не сомневаюсь, ей при жизни памятник поставят».

7. И снова «дома»