В двух битвах

— Петя! События ускорились... Ожидают моего прихода. И надо думать... дождутся, — она иронически улыбнулась. — До свидания. Скажешь, как условились. Сейчас возьму оружие, и трескотню мотоциклетного мотора посчитай за привет медсанбату и старшине, приехавшему из армии. Тот, что допрашивал пленного, умный полковник и вкуса не лишен, но дудки! Им, видите ли, потребовалась... переводчица! Через недельку, а может, раньше к тебе приедет Перекрестов, скажешь, что нужно и когда тебя можно будет перевезти в медсанбат нашей дивизии. Выздоравливай скорее, за меня не беспокойся. — Она быстро поцеловала его и убежала.

Гус уловил отдаленный стрекот мотоциклетного мотора, улыбнулся: «Привет медсанбату... Заарканить вздумали. Как раз, ждите!»

День выдался серенький, но морозный. Высоко в небе медленно плыли облака. Дорогу подсушило. От большой скорости в ушах Тони свистел ветер. Она, опасаясь увидеть позади машину приехавшего за ней старшины, нет-нет да и оглядывалась назад, поругивая себя за то, что не подсказала Гусу не спешить с сообщением, куда она исчезла. Но Тоня все еще не очень хорошо знала своего друга и ругала себя напрасно. Гус мог сделать только одну опрометчивость, вторую — не повторит. Когда минут через двадцать к нему прибежала запыхавшаяся, раскрасневшаяся от волнения старшая сестра справиться, где Ильиченкова, он сердито отмахнулся:

— Вы же ее сами увели от меня, а теперь спрашиваете!..

Представляя себе, как нальется кровью суровое, некрасивое лицо командира медсанбата, и как он будет отчаянно пробирать старшую медсестру, когда установит, что Тоня уехала на мотоцикле, Ильиченкова повеселела. Поглядывая по сторонам, она вдруг увидела заходивший на них «мессершмитт».

«Неужели вздумал напасть?! Не должен бы вроде. На машины эти идиоты пикируют, и частенько. Но вот на мотоцикл не видела», — рассудила Тоня, не спуская глаз с самолета. На всякий случай мотоциклиста и Перекрестова предупредила о воздушном пирате, попросила сбавить скорость и быть готовым быстро остановиться и заглушить мотор.

«Скажите на милость, выруливает на дорогу...»

— Пикирует. Стоп! В разные стороны! —скомандовала Тоня и, когда остановились, отбежала метров десять и вровень с очередью растянулась на земле.

Впереди, на дороге, метрах в семидесяти от остановившегося мотоцикла, взвихрилась пыль. «Метко. Ничего не скажешь! Не рассчитал единственного: нашей быстрой остановки. Метраж на скорость мотоцикла прикинул очень точно...» — и посмотрела на самолет...

— Пошел еще на заход. Рассредоточиться метров на сто от мотоцикла! — прокричала Тоня и быстро побежала в сторону.

Летчик рассыпал очередь по двум «бугоркам»: Перекрестову и ординарцу Гуса. Тоня, повернувшись на спину, видела, как гитлеровец взглянул на цель. Она перевела взгляд на своих и ужаснулась: Перекрестов корчился. «Неужели ранило? Не должно, пыль поднялась позади него. Хорошо видела». Но только самолет скрылся, Перекрестов сел и помахал руками: «Порядок».

— Молодец. Ввел в заблуждение летчика, чтобы отвязался быстрее, — тихо, одними губами сказала Тоня и увидела, что «мессершмитт» делает новый заход.

Все трое прижались к земле. «Вот идиотина! «Одним» не удовлетворился, решил еще очередью угостить. Теперь, наверное, за меня возьмется... Нет. Нацеливается опять на дорогу. Пикирует. Бросил бомбу на... мотоцикл. Решил оставить раненого, а вместе с ним и нас без транспорта, — что ж, это их почерк!..» Взрыв прервал мысль Тони. Недалеко от нее в землю глухо ткнулись осколки. Самолет скрылся в облаках, растаял и звук от его мотора. Когда рассеялся дым, на дороге одиноко продолжал стоять запыленный мотоцикл. Все собрались возле него. Бегло осмотрели. В люльке нашли тринадцать пробоин. Гвардеец нажал на стартер, мотоцикл взревел.

— Напрасно старался, — с усмешкой сказал Перекрестов.

Смеркалось, когда подъехали к тыловым подразделениям дивизии. Мотоцикл поставили в укрытие и зашагали к Дону. С левобережья доносилась пулеметная трель, кое-где в стороне, а иногда и неподалеку от них, рвались вражеские мины и снаряды. Перекрестов неторопливо, просто и незамысловато вводил Тоню в курс боевой обстановки.

— Значит, перед нами румыны?

— Да, они. Подпирают их немцы. Станицу Клетскую часто бомбят. Раза два и нам перепало, потерь не было.

— Штаб дивизии где разместился?

— На той стороне, а где точно, не знаю.

— Мне на узел связи нужно зайти, — сказала Тоня.

Переправились на небольшой рыбачьей лодке. Дон начинал замерзать. Полоска воды от берега, по которой ехали, покрылась мелким, искрошенным льдом. На середине реки зеркало воды чистое. На левом берегу по проводу разыскали узел связи. Тоня одна вошла в землянку, представилась старшему и попросила соединить ее с начальником политотдела дивизии. Телефонист сказал, что его на месте нет, он у комдива.

— Позвоните туда, пригласите к телефону, прошу вас, по срочному делу, — обратилась Тоня.

Соединив, телефонист сказал:

— У аппарата, говорите. Он сегодня под «семеркой».