Unknown

В стране, раздираемой ненавистью и предрассудками, взгляды этой бывшей школьной учительницы были незамутненными. Она была достаточно честна, чтобы признать, что все, и этнические сербы, и хорваты, и мусульмане, разделяют ответственность за то, что произошло в бывшей Югославии. Она относилась с некоторой неприязнью к сербам, и мне не хотелось спрашивать, почему. Было возможно, что мародерствующие банды четников, сербских партизан, уничтожили членов ее семьи или друзей. Эта враждебность была единственной тенью на характере, который, как мне казалось, был почти святым.

Мы начали наши уроки языка обычным образом, изучая основы грамматики и синтаксиса, но концентрируясь в основном на фразах и вокабуляре. По большей части это были не те материалы, которые вы найдете в обычном школьном учебнике, и уж точно не "Перья от мамы".

]a sam Britanac. Я британец.

Stoj. Стой

Nemate pravo na vrsenje pretresa vozila UN. Вы не имеете права обыскивать автомобиль ООН

Mi smo sa UN. Мы из ООН.

Ima snajpera tamo. Там снайперы.

Razumem. Понимаем.

И теперь вернемся к началу.

]a sam Britanac Я британец.

Ja sam britanski vojnik. Я британский солдат.

И так далее.

Мы пытались учиться, но на самом деле не думали об этом. На второй день мы провели большую часть времени, расспрашивая Крушу о жизни в Хорватии и Боснии до войны. Ни для кого не стало большим сюрпризом, что она нарисовала картину упорядоченного и мирного общества. Не унылого и серого, каким оно было при советском коммунизме, а просто незамысловатое. Место, где толерантность была образом жизни и все работало.

- Мы никогда не думали, что до этого дойдет, никогда, - сказала она. - Если это может произойти здесь, то это может произойти и в десятке других мест по всей Европе.

- Что вы думаете об ООН? - спросил я, вспомнив, как встретили нас сотрудники хорватской иммиграционной службы и таможни.

Она вздохнула и присела на край стола в передней части класса. Прошло некоторое время, прежде чем она ответила.

- Кэмми, я думаю, то, что ООН пытается здесь сделать, - это хорошо. Я просто не верю, что это сработает. Я не думаю, что кто-то здесь действительно верит.

- Тогда каков же выход? - спросил я.

- Я не уверена, что такой существует, - сказала она. - Тито был сильным человеком. Он держал нас вместе. Пока все функционировало, мы продолжали верить в то, что федерация была правильной, что Югославия была хорошей страной. Но мы просто обманывали себя. В чем смысл порядка, если люди, которые существуют за его пределами, живут во лжи?

- Что ты имеешь в виду? - спросил Чарли.

- На протяжении всей моей жизни, Чарли, я считала многих сербов и мусульман своими друзьями. Сейчас я ничем не отличаюсь от той, кем была три года назад, когда Хорватия еще входила в состав федерации. Теперь, когда мы стали независимыми, многие из тех людей, с которыми я играл в детстве, без колебаний убили бы меня, если бы им дали такую возможность. Но как такое может быть? Я не изменилась с детства. Я все тот же человек. Теперь я спрашиваю себя, всегда ли они так относились ко мне?²⁶

Она ритмично перебирала кольца на своих пальцах, глядя на каждого из нас по очереди.

- Я не знаю ответов на эти вопросы. Я знаю только, что, когда вы соберете вещи и уедете отсюда, проблемы никуда не исчезнут. Сегодня это Босния, но завтра это будет Македония, а послезавтра это будет Косово и, возможно, затем Албания. И однажды все начнется сначала.

Ima snajpera tamo. Там снайперы.

Naprijed je opasno zbog pucanja. Впереди опасно из-за стрельбы.

Я вспомнил тот восторг, который испытал несколькими днями ранее после успеха операции в Маглае. Все казалось таким простым и ясным. Мы разобрались с одной проблемой, собрали осколки и упаковали их в пакет. Но если то, что она говорила, было правдой, то никакое количество войск ООН и никакое вмешательство спецназа не помогло бы этому месту.

Я уже говорил это раньше и сейчас повторил снова.

- Тогда что же, черт возьми, мы здесь делаем?

- Кто-то же должен попытаться, - сказал Пол.

Он был еще тише, чем обычно, после нашей пары ночей в доме в Жепче.

- В противном случае мы все могли бы с таким же успехом собрать вещи и разойтись по домам.

Я вспомнил выражение его лица, когда он ставил куклу солдата обратно на подоконник в детской спальне.

- Мы не можем позволить себе принимать это слишком близко, - сказал я. - Если мы вмешаемся, то потеряем объективность. Это важно, как и ваше суждение. Вы должны сохранять ясную голову на плечах. Вы не сможете этого сделать, если будете увязать в проблемах. Это так просто.

- Я не знаю, - сказал Ферджи, качая головой. - Я думаю, времена меняются, приятель. Пять лет назад мир был прост. НАТО выступало против Варшавского договора, мы - против их спецназа. Мы знали, на чем стоим. Что ж, теперь все не так просто. Они хотят использовать нас в качестве миротворцев? По-моему, в этом нет ничего плохого. Всем нам приходится приспосабливаться, чтобы выжить, Кэмми.