Unknown

Мы имеем дело с противоречием, которое Алексей Валериевич Босенко в свое время сформулировал таким образом: «Почему бессмертные по своей природе чувства умирают и заменяются ощущаловкой?». Почему они вообще могут быть приравнены к ней и заменены ею, в какой плоскости социального пространства и как происходит это приравнивание? Ответ на этот вопрос станет и ответом на вопрос, каким образом в массовом сознательном производстве человека можно будет перейти от производства ощущений (которые тоже являются культурным историческим феноменом) к планомерному производству чувств? Чтобы чувства в наивысшей точке их развития, достигнутого человечеством, сделать личным достоянием и способностью каждого представителя общества точно так же, как это делается сейчас, на базе современных социальных технологий в производстве тотальной ощущаловки.

Тут необходимо сделать ряд замечаний, прежде чем перейти к дальнейшему изложению мыслей на этот счет.

1. Фрагментарный индивид — существо, произведенное индустриально и, можно сказать, конвейерно, но не планомерно. Фрагменты индивидов производятся планомерно, фрагментарный индивид — нет. Сама практика социальных технологий не направлена на производство индивидов как таковых, а только отдельных их фрагментов: отдельных мыслей, чувств и, в конце концов, поведенческих установок. Остальные характеристики индивида во время производства его фрагмента интересуют производителей лишь постольку, поскольку они могут способствовать или, наоборот, препятствовать их цели. Это хорошо видно, если присмотреться к социометрическим методам анализа т.н. целевой аудитории рекламы того или иного товара или СМИ. Таким образом, произведенный промышленно фрагментарный индивид является сам по себе продуктом стихийности производства. Планомерное производство фрагментов в человеческой индустрии еще не делает планомерным производство человека как такового. Поэтому он оказывается новым выражением стихии и анархии рынка, новым выражением противоречия между общественным характером производства и частным характером присвоения, в системе, где капитал для обеспечения своего функционирования двояко потребляет человеческих индивидов — и как рабочую силу, и как потребителей. Этот момент всегда следует иметь в виду, изучая закономерности производства фрагментарных индивидов, поскольку эти закономерности прокладывают себе дорогу точно так же стихийно, как и закон стоимости, который реализуется в том числе и через них.

2. Фрагментарный индивид — это мощнейшая тенденция, характерная для виртуализации социально-экономических процессов. Однако, когда речь идет о фрагментарном индивиде, вовсе не имеется в виду, что это — единственная тенденция в современном обществе, и что все индивиды тотально-фрагментарны. Не случайно фрагментации на уровне сознания часто противостоит, например, религиозный фундаментализм (не только он, конечно), претендующий на целостность мировоззрения. Выражая свою непримиримость, в том числе и в виде убийств и терактов, он выступает за целостность определенного рода. Причем он, в сущности, является проявлением одних и тех же закономерностей производства человека в мире глобального капитала, все той же необходимой некапиталистической капиталистичности (передовые технологии производства отсталости — тема, требующая отдельного изучения).

3. В методологическом отношении для изучения эстетического измерения производства фрагментарных индивидов важно наследие А.С. Канарского, М.А. Лифшица, А.В. Босенко, а также психологов Л.С. Выготского и А.Р. Лурия, которые разрабатывали культурно-историческую концепцию человеческой психики и, в частности, чувственности, Ильенкова и других теоретиков-марксистов, поскольку нас интересуют именно общие закономерности.