Unknown

– О его поразительном сходстве с Джеймсом Фрейзером, – пояснила Рейчел, опуская портьеру. – Ты же не считаешь это совпадением?

– Я думаю, что это нас не касается.

Дэнни снова начал царапать пером.

Рейчел раздраженно вздохнула. Брат прав, но это не означало, что ей нельзя делать наблюдения и задаваться вопросами. Она была счастлива – более чем счастлива – снова увидеть Уильяма, и, хотя он оказался британским солдатом, как она и подозревала, она чрезвычайно удивилась, обнаружив, что он офицер высокого ранга. И еще больше поразилась, узнав от его корнуэльского ординарца, смахивающего на злодея, что Уильям оказался лордом, хотя юнец и не был уверен, каким именно.

Но, конечно же, двое людей не могут быть столь схожи, не будучи в близком кровном родстве. Рейчел много раз видела Джеймса Фрейзера и восхищалась им, таким высоким, с горделивой осанкой, слегка пугаясь неукротимости, читающейся на его лице, и ей всегда чудилось что-то знакомое при взгляде на него, но только после того, как Уильям внезапно появился перед ней в лагере, она поняла, почему. Но каким образом английский лорд мог быть связан родством с шотландским якобитом, помилованным преступником? Йен рассказывал ей кое-что об истории своей семьи, хотя и недостаточно. Далеко недостаточно.

– Ты снова думаешь об Йене Мюррее, – заметил ее брат, не отрываясь от бумаг. В голосе его чувствовалось смирение.

– Я думала, что ты чураешься колдовства, – съязвила она. – Или ты не относишь чтение мыслей к искусству прорицания?

– Вижу, ты не отрицаешь этого.

Дэнни поднял глаза, пальцем поправив очки на носу, чтобы лучше ее видеть.

– Нет, не отрицаю, – вскинула она подбородок. – А как ты догадался?

– Ты посмотрела на собаку и исторгла такой вздох, какой вряд ли присущ чувствам, которые женщина может испытывать к собаке.

– Хм-м-м! – произнесла она смущенно. – А что, если я действительно о нем думаю? Это что, тоже меня не касается? Интересно, как у него дела, как приняла его семья в Шотландии? Чувствует ли он, что вернулся домой?

– Вернется ли он оттуда? – Дэнни снял очки и потер лицо рукой. Он утомился: Рейчел видела на его лице усталость, накопившуюся за этот день.

– Йен вернется, – сказала она спокойно. – Он не оставит свою собаку.

Это рассмешило брата, что вызвало ее раздражение.

– Да, он, вероятнее всего, вернется за собакой, – согласился Дэнни. – А если он вернется с женой, сестрица?

Теперь в его голосе звучала нежность, и Рейчел снова повернулась к окну, чтобы брат не видел, что этот вопрос ее тревожит. Но ему не нужно было видеть, чтобы знать это.

– Может, это было бы лучше и для тебя, и для него, если так случится, Рейчел.

Голос Дэнни все еще был нежен, но в нем звучало предостережение.

– Ты же знаешь, что он человек неистовый.

– И что мне тогда делать? – огрызнулась она, не оборачиваясь. – Выйти замуж за Уильяма?

Со стороны стола на короткий миг последовало молчание.

– За Уильяма? – сказал Дэнни, слегка ошеломленный. – А есть ли у тебя к нему чувства?

– Я… конечно, я чувствую к нему дружеское расположение. И благодарность, – поспешно добавила она.

– Я тоже, – заметил ее брат, – но мысль о женитьбе на нем не приходила мне на ум.

– Ты самый несносный человек, – сказала она сердито, обернувшись и вперив в него взгляд. – Неужели ты не можешь удержаться и не подтрунивать надо мной хотя бы один день?

Дэнни открыл рот, чтобы ответить, но послышавшийся снаружи звук привлек внимание Рейчел, и она снова повернулась к окну, отодвинув тяжелую портьеру. Ее дыхание затуманило темное стекло, и она нетерпеливо потерла его рукавом, как раз вовремя, чтобы увидеть внизу портшез, дверца которого открылась – прямо под кружащийся вихрем снег из него вышла женщина. Она была укутана в меха и спешила; вручив кошелек одному из носильщиков, она ринулась в гостиницу.

– Надо же, как странно, – сказала Рейчел, поворачиваясь, чтобы взглянуть сначала на своего брата, а затем на маленькие часы, украшавшие их комнаты. – Кто наносит визиты в девять часов вечера в рождественскую ночь? Уж, конечно, не кто-то из Друзей?

Друзья не отмечали Рождество, и праздник вряд ли стал бы препятствием для путешествия, но у Хантеров не было связей – пока еще нет – с Друзьями из Собрания Филадельфии.

Стук шагов по лестнице помешал Дэнзеллу ответить, и через мгновение дверь в комнату распахнулась. На пороге стояла укутанная в меха женщина, с лицом столь же белым, как и меха на ней.

– Дэнни? – произнесла она сдавленным голосом.

Опрокинув чернильницу, брат вскочил, как будто кто-то подложил горячий уголь на стул под его бриджи.

– Доротея! – воскликнул он, одним скачком пересек комнату и заключил в страстные объятия укутанную в меха женщину.

Рейчел остолбенела. Чернила капали со стола на цветастый холщовый ковер, и она подумала, что должна что-то с этим сделать, но не сделала. Она стояла с открытым ртом. Рейчел подумала, что должна закрыть рот, и закрыла.

Совершенно неожиданно она поняла, что именно подчас заставляет мужчин произносить богохульства.