Unknown

Когда он появился, Джейми медленно оглядел его с головы до ног и кивнул, один уголок рта поднялся вверх.

– Им совсем не важно, как ты выглядишь, ты же понимаешь? – тихо сказал Джейми Йену, когда мы направлялись к двери. – Они примут тебя таким, какой ты есть.

– Неужели? – спросил Йен, но, не дожидаясь ответа, пригнулся и вышел за дверь.

Джейми, несомненно, был прав: все это индейское убранство являлось генеральной репетицией и подготовкой его прибытия в Лаллиброх, потому что мы собирались отправиться туда сразу же, как только тело Саймона будет достойно похоронено, а прощальный виски будет выпит.

Однако наряд пригодился сейчас. Йен медленно снял плащ и протянул его Джейми, затем подошел к проходу в гробницу и повернулся лицом к скорбящим, которые в полном изумлении смотрели на это явление. Он развел руки ладонями вверх, закрыл глаза и, откинув голову так, что дождь побежал по его лицу, начал что-то монотонно напевать на могавском. Певец из Йена был никакой, и голос его так сильно хрипел от простуды, что многие слова прерывались или вообще исчезали, но в самом начале я уловила имя Саймона. Смертная песнь генерала. Продолжалась она недолго, но когда Йен опустил руки, все собравшиеся как один глубоко выдохнули.

Не оглядываясь, Йен пошел назад, и в абсолютном молчании за ним последовали скорбящие. Похороны завершились.

ГЛАВА 76

ОПЛАКАННЫЙ ВЕТРОМ

ПОГОДА ОСТАВАЛАСЬ ужасной, но теперь к дождю добавились шквалистые снежные порывы, и Хью настаивал на том, чтобы мы остались, по крайней мере, еще на несколько дней, пока небо не прояснится.

– Ну, этого мы можем не дождаться до самого Михайлова дня (29 сентября – у католиков праздник Михаила Архангела и всех Архангелов. – прим. пер.), – ответил ему Джейми с улыбкой. – Нет, кузен, мы поедем.

И мы уехали, закутавшись во всю одежду, которую имели. На дорогу до Лаллиброха требовалось более двух дней, и на ночь нам пришлось укрыться на заброшенной маленькой ферме, где не было ни мебели, ни торфа для очага и отсутствовала половина крыши, но каменные стены хоть задерживали ветер. Лошадей мы поместили рядом, в коровнике.

– Мне не хватает моего пса, – пробурчал Йен, скрючившись под своим плащом и натянув одеяло на голову, покрывшуюся мурашками.

– Ролло бы сел тебе на голову? – осведомился Джейми, покрепче обнимая меня, когда ветер взревел над нашим укрытием, угрожая сорвать остатки ветхой кровли над нами. – Нужно было подумать, что сейчас январь, прежде чем брить голову.

– Тебе-то хорошо, – ответил Йен, злобно зыркнув из-под одеяла, – у тебя есть тетушка Клэр, чтобы греться.

– Ну, ты и сам когда-нибудь женишься. Что, Ролло и тогда будет спать с вами обоими? – поинтересовался Джейми.

– М-м-фм, – только и ответил дрожащий Йен и натянул одеяло на лицо.

Несмотря на теплого Джейми, наши сложенные вместе плащи, три шерстяные юбки и две пары чулок, я тоже дрожала. За свою жизнь я побывала во многих холодных местах, но шотландский холод обладает какой-то уникальной проникающей способностью. Однако, несмотря на то, что я жаждала теплого огня и незабываемого уюта Лаллиброха, меня, как и Йена, тревожило наше приближающееся возвращение домой. А чем дальше мы продвигались вглубь Хайленда, тем больше Йен становился похожим на кошку на раскаленных кирпичах. Он и сейчас в темноте тесной развалюхи подергивался и метался, что-то невнятно бормоча под одеялом.

Когда мы прибыли в Эдинбург, я задумалась, а не стóит ли нам отправить в Лаллиброх весточку о нашем прибытии, но Джейми расхохотался, когда я об этом упомянула.

– Думаешь, у нас есть хоть малейший шанс появиться в радиусе десяти миль от поместья, и чтобы об этом никто не узнал? Не беспокойся, Сассенах, – уверил он меня. – В тот самый миг, когда мы окажемся в Хайленде, все от Лох-Ломонда до Инвернесса будут знать, что Джеймс Фрейзер едет домой со своей английской ведьмой и краснокожим индейцем вдобавок.

– Английской ведьмой? – спросила я, не зная, то ли рассмеяться, то ли обидеться. – Они и правда так меня называли? Когда мы жили в Лаллиброхе?

– Частенько прямо тебе в лицо, Сассенах, – с усмешкой ответил Джейми. – Но ты тогда не слишком хорошо знала гэльский, чтобы это понимать. Они не хотели тебя оскорбить, a nighean (девочка (гэльск.) – прим. пер.), – добавил он более мягко. – Да и сейчас не станут. Просто люди в Хайленде называют вещи так, как их понимают и видят.

– Хм-м, – немного растерялась я.

– И ведь не скажешь, что они неправы, правда? – спросил Джейми, ехидно улыбаясь.

– Ты хочешь сказать, что я выгляжу, как ведьма?

– Ну, в данную минуту – не слишком, – сказал он, оценивающе прищурив один глаз. – А вот с утра пораньше – да, наверное, можно и испугаться.