Unknown

НО КАК БЫ МНЕ НИ НРАВИЛАСЬ предложенная программа, я видела, что Джейми нужно подкрепиться прежде, чем он сможет снова заняться чем-нибудь, требующим усилий: я за ярд слышала, как урчит у него в животе.

– Игра в карты забрала все силы, да? – заметила я, наблюдая, как Джейми уничтожил три яблока за шесть укусов.

– Да, – коротко ответил он. – А хлеб у нас есть?

– Нет, но есть пиво.

И тут, будто вызванный этим словом, из темноты материализовался Младший Йен.

– Пиво? – с надеждой спросил он.

– Хлеб? – в один голос произнесли мы с Джейми, принюхиваясь, словно собаки.

Из карманов Йена доносился дрожжевой, чуть горелый аромат, который воплотился в две маленькие булки.

– Где ты их взял, Йен? – спросила я, вручая ему фляжку с пивом.

Он жадно выпил, затем опустил флягу и пару секунд смотрел на меня пустыми глазами.

– А? – отозвался он рассеянно.

– Ты в порядке, Йен? – я обеспокоенно на него посмотрела, но он моргнул, и выражение лица снова стало осознанным.

– Да, тетушка, прекрасно. Я просто... э-э... О, спасибо за пиво.

Он передал мне пустую фляжку, улыбнулся, как будто я была незнакомкой, и побрел куда-то в темноту.

– Ты это видел? – повернулась я к Джейми, который влажным пальцем подбирал хлебные крошки со своих колен.

– Нет, а что? Держи, Сассенах, – он передал мне вторую булку.

– Йен ведет себя, будто полоумный. На-ка, возьми половину: тебе больше нужно, чем мне.

Джейми спорить не стал.

– Парень не истекал кровью и не шатался, да? Ну, значит, полагаю, он влюбился в какую-нибудь бедняжку.

– О? Что ж, признаки подходят. Но...

Чтобы на дольше хватило, я откусывала хлеб маленькими кусочками: он был хрустящим и свежим – явно только что из золы. Конечно, я видела влюбленных молодых людей, и поведение Йена действительно отвечало симптоматике. Но я не замечала этого в нем с тех пор, как...

– Интересно, в кого?

– Бог знает. Надеюсь, это не одна из шлюх, – Джейми вздохнул и потер рукой лицо. – Хотя, может, это и лучше, чем чья-нибудь жена.

– О, Йен не стал бы... – начала было я, но потом увидела кривую ухмылку на лице Джейми. – Он же этого не сделал?

– Нет, не сделал, – сказал Джейми, – но все чуть не зашло слишком далеко... и не к чести леди, которая замешана.

– Кто?

– Жена полковника Миллера.

– Ох, Боже.

Эбигейл Миллер, бойкая молоденькая блондиночка лет двадцати, была примерно десятка на два моложе своего довольно крупного и абсолютно лишенного чувства юмора мужа.

– Как... далеко все зашло?

– Достаточно, – мрачно сказал Джейми. – Она зажала Йена возле дерева и терлась об него, будто кошечка в течке. Хотя, полагаю, ее муж уже положил конец выходкам супруги.

– Он их видел?

– Да. Мы вместе с ним как раз повернули из-за куста, и тут они. Я-то сразу понял, что не парень это затеял – но и сопротивлялся Йен не слишком активно.

Полковник Миллер на миг замер, затем шагнул вперед, схватил свою испуганную жену за руку и, пробормотав Джейми: «Доброго вам дня, сэр», – уволок ее, визжащую, прочь, в направлении своей палатки.

– Иисус тво... Когда это случилось? – спросила я.

Джейми, прикидывая, посмотрел на восходящую луну.

– О, наверное, часов пять или шесть назад.

– И Йен уже успел влюбиться в кого-то еще?

Джейми улыбнулся.

– Слышала когда-нибудь о coup de foudre, Сассенах? (coup de foudre (фр.) – как громом поразить, любовь с первого взгляда. – прим пер.). Мне хватило одного взгляда, чтобы влюбиться в тебя.

– Хм-м, – произнесла я, довольная.

С ТРУДОМ Я ВОДРУЗИЛА тяжелую бизонью шкуру на кипу нарубленных веток, которые образовывали основание нашего ложа, расстелила поверх два одеяла и свернула вторую половину шкуры наподобие теста для пирожка, сформировав большой уютный и теплющий карман, в который влезла, дрожащая, в одной рубашке.

Сквозь открытый вход палатки я наблюдала за Джейми, который пил кофе и разговаривал с двумя пришедшими поболтать ополченцами.

По мере того, как впервые за месяц мои ступни оттаивали, я расслаблялась в абсолютном блаженстве. Как и большинство людей, вынужденных осенью жить на природе, я обычно спала во всей одежде, которую имела. Женщины, перемещающиеся вместе с армией, иногда снимали свои корсеты: в сухую погоду по утрам можно было увидеть, как они висят и проветриваются на ветках деревьев, будто готовые взлететь исполинские зловонные птицы. Но, как правило, все просто расслабляли завязки и ложились спать прямо так. Корсет довольно удобен в носке, пока находишься в вертикальном положении, но оставляет желать лучшего в качестве пижамы.

Сегодня вечером, имея в своем распоряжении теплое непромокаемое укрытие, я зашла настолько далеко, что сняла не только корсет, свернув и уложив его под голову в качестве подушки, но также и юбку, блузку, жакет и косынку и, чувствуя себя совершенной развратницей, заползла в постель в одной рубашке и чулках.

Я с наслаждением потянулась и пробежала руками вдоль по телу, затем задумчиво обхватила груди, мысленно прокручивая предложенный Джейми план действий.