Unknown

Но дядя Хэл был гораздо больше, чем просто профессиональным военным. Он страстно заботился о благосостоянии и чести своего полка, о людях находящихся под его командованием. И на самом деле Уильям не заглядывал дальше ближайшего будущего в плане собственной военной карьеры. Американская кампания не продлится долго, и что дальше?

Он богат – или будет, когда достигнет совершеннолетия, а оно не за горами – однако, это напоминало одну из тех картин, которыми увлекался его отец, на которых исчезающая перспектива открывала взгляду невероятную бесконечность. Но когда у него будут деньги, он сможет купить лучший офицерский чин, где пожелает - возможно, звание капитана в уланском полку... И не будет иметь значения, сделал ли он что-нибудь, чтобы отличиться в Нью-Йорке.

Его отец – Уильям слышал его сейчас и положил подушку на лицо, чтобы заглушить голос – сказал бы ему, что репутация часто зависит от самых незначительных поступков, ежедневных решений, принятых с честью и ответственностью, а не от грандиозного драматизма героических сражений. Уильям не был заинтересован в повседневной ответственности.

Однако под подушкой было слишком жарко, и он сбросил ее на пол с раздраженным ворчанием.

– Нет, – сказал он вслух лорду Джону. – Я поеду в Канаду, – и плюхнулся обратно в свою влажную и скомканную постель, закрыв глаза и уши от любых дальнейших мудрых советов.

СПУСТЯ НЕДЕЛЮ ночи стали настолько прохладными, что Уильям не мог нарадоваться очагу мисс Бьюлы и ее рагу из устриц – и, слава Богу, достаточно холодными, чтобы разогнать проклятых комаров. Дни все еще оставались очень теплыми, и Уильям счел почти удовольствием, когда его команду отправили прочесывать берег в поисках предполагаемого тайника контрабандистов, про который прослышал капитан Хэнкс.

– Тайник чего? – спросил Перкинс, как обычно с полуоткрытым ртом.

– Лобстеров, – легкомысленно ответил Уильям, но смягчился от растерянного вида Перкинса. - Я не знаю, но вы, вероятно, признаете его, если найдете. Только не пейте это, пришлите за мной.

Лодки контрабандистов привозили на Лонг-Айленд почти все, но в этот раз шансы обнаружить тайник с постельным бельем или ящиками голландских тарелок были низкими. Возможно, бренди, или эль, но почти наверняка что-то пригодное для питья - алкоголь безусловно являлся самой прибыльной контрабандой. Уильям построил людей в пары и отправил их, наблюдая, пока они не отошли на приличное расстояние, после чего глубоко вздохнул и прислонился спиной к дереву.

Эти деревья, растущие здесь возле берега, были низкорослыми скрученными соснами, и ветер с моря, приветливо шевелящий иглы, шумел в ушах успокаивающим свистом. Он снова вздохнул, на этот раз от удовольствия, вспоминая, как сильно ему нравилось одиночество, которого у него ни разу не было за последний месяц. Вот, если он примет предложение Ричардсона... Ну, там будет Рэндалл-Айзекс, конечно, но все-таки... Недели в дороге, свобода от армейских ограничений, долга и рутины. Тишина, в которой можно размышлять. И никакого Перкинса!

Он праздно размышлял, удастся ли ему проникнуть в помещение младших офицеров и избить Неда до полусмерти, прежде чем исчезнуть в глуши, как краснокожий индеец. Понадобится ли маскировка? «Нет, если дождаться наступления темноты», – решил он. Нед будет подозревать, но не сможет ничего доказать, если не увидит лицо Уильяма. Впрочем, не подло ли атаковать Неда во сне? Ну, это поправимо: он облил бы Неда содержимым его ночного горшка, чтобы разбудить, прежде чем приступать к делу.

Крачка пролетела в нескольких дюймах от его головы, чем отвлекла от таких приятных размышлений. Его движение, в свою очередь, испугало птицу, которая, выяснив его несъедобность, испустила возмущенный визг и взмыла над водой. Он поднял шишку и швырнул в птицу, промахнувшись на милю, но это было неважно. Он мог бы послать записку Ричардсону со своим согласием этим же вечером. Мысль об этом заставила сердце биться быстрее, и волнение наполнило его – парящее, как полет крачки.

Он вытер песок с пальцев о свои бриджи и замер, заметив движение на воде – недалеко от берега туда-сюда лавировал шлюп (небольшое парусное судно, – прим. пер.). Уильям расслабился, признав его – это был негодяй Роджерс.

«И что ты здесь забыл, хотел бы я знать?» – пробормотал он. Выйдя на песчаную кромку берега, он встал посреди тростника, упершись кулаками в бока так, чтобы его мундир был хорошо заметен - на всякий случай, если Роджерс упустил из виду солдат, рассыпанных по всему берегу: красноватые точки ползали по песчаные дюнам, как клопы. Если Роджерс также слыхал о тайнике контрабандистов, Уильям хотел убедиться: Роджерс знает, что солдаты имеют все права на него.