Уна

Мы обогнули дом. Если бы на Патанге выживали растения, тут росли бы деревья. Но растения чахли здесь так же, как и на всех семи островах. Поэтому посреди сада лежал огромный камень, он переливался сиреневым и зеленым. Мы сели на одну из четырех скамеек, что стояли вокруг камня, и сначала молчали, глядя на море, что плескалось далеко внизу.

– Твоя мама была очень красивая, – сказал Эльмар. – У нее были белые волосы и большие глаза, серо-голубые, как море на рассвете. Она любила петь.

Он почему-то вздохнул.

– Она очень любила петь. Мне кажется сейчас, что она всегда пела. Мурлыкала себе под нос, когда делала работу по дому, шила, стирала. Она пела на праздниках, и послушать ее приезжали со всех островов. От ее пения мне всегда хотелось плакать, так это было красиво. И песни все были незнакомые, я думаю, что она сама их сочиняла. – Он помолчал, потеребил край рукава. – Она была не очень похожа на других женщин Патанги, но все ее любили. Мне она казалась сказочной принцессой, которую злая колдунья заточила на нашем острове, я даже не верил, что она сестра моей мамы, такой она была… другой, необыкновенной, понимаешь?

Я кивнула. Я тоже чувствовала себя другой. Раньше, на Веретене, я этого не понимала, ведь мне не с кем было себя сравнивать, но теперь знала. Я достала из кармана передника четки и стала перебирать их, чтобы лучше слышать рассказ Эльмара. Они помогали мне сосредоточиться.

– Она жила у нас, помогала родителям в кондитерской. Говорят, к ней сватались самые завидные женихи со всех островов, но она всем отказывала. И вот однажды она пропала. Я проснулся, а ее нет. Мама сказала, что за ней приехал прекрасный принц и увез ее далеко-далеко, в свое королевство, но при этом мама плакала, отец сердился, а соседи и друзья приходили к нам, чтобы узнать новости или сказать, что ее ищут и на соседних островах, но не могут найти.

Ее не было всю зиму и весну. Зима в тот год была необычная, Патангу завалило снегом. Такое у нас редко бывает, и все радовались, потому что после снежной зимы растениям легче пробить нашу каменную землю. Все, кто заглядывал к нам, оставляли цепочки следов на снегу. Это были самые отчаянные рыбаки, которые ходили за край моря, и они говорили: «Мы видели Птвелу на одинокой скале, что торчит у Ворот смерти». Или: «Мы видели Птвелу на спине кита в Полуденном море». Или: «Мы видели, как Птвелу несли гантары, большие черные птицы». Мы мало верили в эти выдумки, ведь мы-то знали Птвелу!

Значит, мою маму звали Птвела. Теперь я знаю. Я сберегу это имя.

– Но народ на Патанге суеверный, – вздохнул Эльмар. – Они много времени проводят в темных шахтах и заражаются этой темнотой. В трактирах и на рынках стали поговаривать, что Птвелу похитили морские тролли.

– Морские тролли?

– Они живут за Воротами смерти и могут превращаться в китов, или в гантар, или в огромных людей, но чаще всего они притворяются большими камнями, что дремлют в воде или на пригорках.

Я вспомнила четыре валуна на ягодной поляне и кивнула. Они вполне могут быть троллями или улетать по ночам гантарами. Жаль, я не знала этого раньше, я бы проследила. Эльмар опять вздохнул.

– А в середине лета она вернулась. У нее были выплаканные глаза, будто на нее свалилось огромное горе. А еще у нее был живот. А в животе ты.

Я затаила дыхание. Камень посреди садика сверкал на солнце сиреневыми искрами. Над близким морем носились чайки. Птица наблюдала за ними очень внимательно.

– Мама смогла вырастить два куста авузлы, но никто из соседей не пришел посмотреть на это чудо.

– Они больше не любили ее?

– Думаю, они испугались. Понимаешь, они привыкли думать, что Птвелу украли тролли, говорили, что она пленила их своим пением. А тот, кого забрали тролли… Он все равно что умер. И они смотрели на нее как на мертвую. И не понимали, почему мои родители приютили ее, не выгнали. Но она носила под сердцем ребенка, и это пугало их даже больше, чем живой мертвец.

– Они думали, что я тоже тролль?

– Наверное.

– Я не умею превращаться в птиц, китов, я не валун…

– Нет, конечно, нет, – Эльмар сжал мою руку. – Ты совсем не похожа на тролля. У тебя глаза Птвелы и такой же голос. Но они этого не знали, они боялись, что ты притянешь тролльское проклятие к нашему острову. Что Птвела для того и вернулась, что это тролли ее подослали.

Я уже поняла, что будет дальше. Я очень мало прожила среди людей, но знала, что их слова могут заставить тебя найти самый тяжелый камень, который ты повесишь себе на шею. Наверное, им даже не было нас жалко – мертвую певунью и неродившегося тролленка.

– Уна… – Эльмар посмотрел на меня. – Дальше слушать будет еще тяжелее, может, я не буду рассказывать?

Я кивнула. Я и так все знала. Внутри себя я видела, как она идет к морю, забирается на скалу, привязывает камень. Мне хочется верить, что она погладила свой большой живот, в котором я сидела, перед тем как шагнуть вниз. Но…