Угол атаки

Он осмотрелся. Соседка-старушка увлеченно читала «Новый мир», монашка тоже открыла какую-то маленькую книжицу в потрепанном темном переплете, наверное, молитвенник, а парнишка как приник к иллюминатору, так и сидел.

От скуки Ян поерзал в кресле, повертел в руках гигиенический пакет, прикидывая, выдержит ли он, если кто-то в самом деле воспользуется им по назначению, построил глазки стюардессе, которая ответила ему холодной и натянутой улыбкой. Ян расстроился. Он не имел в виду ничего такого, но привык, что девушки реагируют на его подкаты более радостно и живо.

Если бы он знал заранее, что летать в самолете так неинтересно, то взял бы книгу или журнал. А сейчас сиди как дурак, разговаривай со своей совестью… Впрочем, хорошее настроение вернулось к Яну довольно быстро. Все решено, и решено правильно, и нечего тут после драки кулаками махать.

Прикрыв глаза, Ян стал мысленно представлять себе предстоящую встречу с папиным товарищем, придумывать, что он скажет, как поздоровается, как будет отвечать на вопросы… Надо как следует подготовиться, чтобы не ударить в грязь лицом. Например, лучше неофициальное «добрый вечер» или, напротив, уставное «здравия желаю, товарищ генерал-майор»? Но ведь дома-то Григорий Семенович ходит без погон… Ну почти наверняка… Если вдруг его за эти дни повысили в звании, то Ян об этом не узнает, назовет великого полководца рангом ниже, и тогда все. Никакой коньяк не поможет. Кстати, о коньяке. Как говорилось в одном великом фильме, детям – мороженое, бабе – цветы. Не следует ли купить букет для генеральши? Ян нахмурился. Дело хорошее, но вдруг Григорий Семенович вдовец или в разводе, тогда получится неловко. Раз папа ничего по этому поводу не говорил, то не стоит проявлять инициативу, которая, как гласит армейская мудрость, бьет инициатора.

Стюардесса снова прошла по салону. Ян хотел попросить кофе, но постыдился своих барских замашек. В аэропорту попьет.

Тут включилась радиосвязь, и командир сообщил, что в связи с неблагоприятными метеоусловиями в Москве самолет совершит вынужденную посадку в аэропорту Пулково.

Вот тебе и на! От досады Ян чуть не выругался вслух. Это же надо, вдруг какой-то дождик перечеркнет все жизненные планы!

Он встал и подошел к стюардессе:

– А посадка надолго? У меня в Москве очень важная встреча, на которую нельзя опаздывать.

Она улыбнулась:

– Займите, пожалуйста, свое место. Сейчас я не могу дать вам достоверной информации.

Хмурясь, Ян сел. В душе кипела злость, то ли на аэрофлот с его дурацкими порядками, то ли на себя самого, то ли на папу, который не учел, что воздушное сообщение зависит от капризов погоды, то ли на эту самую погоду или даже на высшие силы, управляющие стихиями и решившие наслать шторм на столицу только ради того, чтобы лишить Яна Колдунова шанса на благополучную и интересную жизнь.

Да-да, он не приедет по не зависящим от него обстоятельствам, и папа сто раз извинится и объяснит своему товарищу, но это будет уже поздно. Генерал скажет, как султан из фильма про Аладдина: «Залез он или не залез, нас это уже не интересует. Если ему больше нравится целый горшок, чем полцарства, пусть лазает по горшкам».

Он нервничал еще больше оттого, что не знал, как полагается действовать в таких случаях. Экипаж с пассажирами пережидает непогоду и летит дальше? Или пассажиры ждут свободных мест на других рейсах? Или добираются до пункта назначения как хотят?

Только когда стюардесса подошла к нему, Ян обнаружил, что комкает в руках свой пакет с такой силой, что превратил его во что-то невразумительное.

– Я думаю, мы задержимся часа на полтора, – сказала девушка, – грозовой фронт быстро пройдет, и вы успеете на свою важную встречу.

Стюардесса улыбалась и внешне вела себя совершенно спокойно, но, когда она склонилась к нему, Ян почувствовал в ней сильнейшее напряжение. Было у него такое качество – угадывать состояние людей. Наверное, у девушки какая-то беда, а ей приходится изображать перед пассажирами радость и спокойствие. Держится из последних сил, а тут он со своими капризами.

Он потупился, как провинившийся ребенок. Нет, как они с отцом могли забыть, что самолет – не электричка, и выбрать столь ненадежный вид транспорта к самой важной встрече в его жизни! Вот уж правда, лучшее – враг хорошего. Поспал бы он в поезде, а утром привел себя в порядок в вокзальном туалете или в баню бы сходил. Раньше времени захотел приобщиться к шикарной жизни, получай теперь! Но, с другой стороны, не все потеряно. Час или два, как обещала стюардесса, у него в запасе есть, а то и три. И даже четыре. В конце концов, главное – доставить генералу коньяк и представиться, и чем короче будет его визит, тем лучше. Можно даже в квартиру не заходить. Он позвонит отцу из Пулкова, тот предупредит, что гость задерживается по не зависящим от него причинам… Все еще срастется, а трудности и препятствия для военного человека дело привычное.