Угол атаки

Что ж, дело житейское. Ее папе тоже периодически звонил из военкомата, как он говорил, металлический голос, и на следующий день отец, взяв кружку-ложку и смену белья, отправлялся на сборный пункт, а вечером возвращался домой.

Резервистов выкликают с большим запасом, учитывая, что половина не придет, отбирают сколько надо, а излишек отправляют по домам. Но папа был постарше и с плохим зрением, а Кирилл – кровь с молоком, такого молодца не отпустят. С тех пор как он отслужил срочную, техника шагнула вперед, наверное, ему пора пройти что-то вроде курсов повышения квалификации. Обычно, насколько Ирине было известно, такие сборы длятся месяц. Что ж, время летит быстро.

Вернувшись, она сообщила Егору, что теперь он главный мужчина в доме, пока отец на военных сборах, и стала укладывать вещи в сумки, чтобы успеть на дневную электричку, в которой народу всегда меньше, чем вечером.

Это ей страшно от мысли, чтобы спать в одной комнате с чужими людьми, вскакивать по свистку и бежать на зарядку, а для Кирилла сборы, наверное, что-то вроде смены в пионерском лагере. Пусть окунется в юность, а она тут справится. Конечно, придется каждый день сломя голову мчаться домой, чтобы забрать Володю из яселек, но что поделать… Будет планировать рабочий день так, чтобы не задерживаться, а если Кирилл не вернется до начала процесса над авиаторами, то попросит Гортензию Андреевну подстраховать. Старушка трепетно относится к воинскому долгу и с радостью выручит жену солдата.

В электричке народу действительно оказалось очень мало, Ирине удалось с комфортом сесть, и никто не тыкал ей под ноги корзинки и ящики с рассадой. Егор читал, Володя дремал у нее на руках, устав после перехода до станции, и Ирину тоже стало клонить в сон.

Она не слушала чужие разговоры, но сознание невольно отметило незнакомое слово «Чернобыль». Что это такое, рассеянно подумала Ирина и погрузилась в свои мысли.

О катастрофе она узнала только на следующее утро, придя на работу.

Страха не было. Ирина жалела погибших, до боли в сердце сочувствовала их близким, но истинных масштабов катастрофы она долго не понимала.

Коллеги обсуждали радиоактивные дожди, дозиметры, счетчики Гейгера, радиационный фон, повышенный на Петроградской стороне, Долгачев без конца рассказывал, что у его жены есть подруга-экскурсовод, которая как-то привела группу японцев на набережную, откуда они в страхе разбежались, потому что их портативные дозиметры зашкалили. Ирина решила, что он просто панику разводит, но многие коллеги всерьез собирались приобрести этот прибор, особенно после того, как пошли слухи, что радиоактивные осадки выпали и в Ленинградской области.

К концу недели из Киева прилетели Иванов с Табидзе, бывшие там на научно-практической конференции. Сказали, что в городе спокойно, паники нет, но жители очень злы на власти за то, что разрешили первомайскую демонстрацию, и вообще не объяснили ситуацию и не приказали людям оставаться дома, ведь стояла прекрасная погода, и дети дни напролет играли на улице, не подозревая, что подвергаются облучению.

Иванов с Табидзе тоже все праздники провели под открытым небом на даче у коллеги, но не грустили, ибо в аэропорту знающие люди их заверили, что полученная доза маленькая и на их мужской силе никак не отразится, а на остальное плевать.

Страшные слова «радиация», «лучевая болезнь», «радионуклиды» сначала шокировали, но быстро вошли в обиход и сделались привычны.

Ирина не боялась. Умом понимала, а сердцем пока не получалось осознать, что надежный и удобный мир, в котором она живет, в действительности очень хрупок и может исчезнуть от одного неосторожного движения.

Как-то Егор пришел из школы бледный и задумчивый и спросил, правда ли есть такое излучение, которое ты не чувствуешь, но потом быстро умираешь, и сердце Ирины сжалось. Неужели каждое поколение в детстве должно протравить душу страхом? В незапамятные времена это были голод, война, мор, а если все вдруг шло благополучно, детей пугали адскими муками. Родители Ирины до дрожи боялись вредителей и врагов народа, сама она – атомной бомбы, ее дети сейчас боятся радиации, а когда подрастут внуки, человечество изобретет еще что-нибудь смертоносное, и эта вечная эстафета ужаса никогда не прервется.

Она постаралась объяснить, что мир вообще место не слишком дружелюбное, но люди научились распознавать опасности и бороться с ними. Главное – сохранять присутствие духа и объективно оценивать обстановку. Любой опасности можно противостоять, если знаешь, как это делать, и видишь ситуацию, как она есть. Нужно помнить, что у страха глаза велики, и когда боишься котенка, то, убегая от него, угодишь в пасть льву. Ирина чувствовала, что не умеет найти подходящих слов, банальности «страшнее всего сам страх» и «чтобы победить, надо знать врага в лицо» Егор сто раз слышал в школе, и вообще о таких вещах с мальчиком должен говорить отец, поэтому она замолчала и просто крепко обняла сына.

18 марта