Удача на «Титанике»

— Нет, мэм. Это Бакстер. У меня для вас саквояж.

Вспомнив юного портье, нашедшего багаж миссис Слоан, я открываю дверь и быстро забираю крокодиловый саквояж.

— Спасибо.

Внутри я обнаруживаю шелковое платье цвета бархатцев, намного более вычурное, чем я ожидала от Эйприл, с кучей пуговок и лентами на запястьях. Жаль, что она не принесла саквояж сама, и не только потому, что могла бы помочь мне надеть это платье, но и потому, что мне нравится ее компания.

Возможно, я уже не нужна ей теперь, когда ее наряды вызвали требующуюся ей шумиху. Полагаю, что и я в ней тоже больше не нуждаюсь.

* * *

14 апреля 1912 года

После беспокойной ночи воскресное утро врывается ко мне звоном корабельного колокола. Корабль несет нас вперед, и порт Нью-Йорка все ближе. Станет ли он для меня началом или концом? Оптимизм, переполнявший меня с тех пор, как я села на этот корабль, постоянно перемешивался с ужасом, как теплый поток впадает в холодное море, наполняя мои вены едва теплым содержимым.

По крайней мере, меня все еще не арестовали, а это значит, что никто так и не подозревает о самозванке в каюте В-64. И конечно, мистер Стюарт должен сегодня сообщить нам свое решение. Мы выполнили свою работу, и теперь он делает свою, составляя соглашения, отправляя телеграммы.

Я натягиваю одеяло на голову, пытаясь снова заснуть. Джейми все равно не ждет меня на завтрак.

* * *

Сосновый гроб стоит в поле, заросшем мальвой. Неужели Ба наконец-то ушел?

На дереве Джейми пусто, все листья опали. Он сбежал навсегда. Его захватила та самая свобода, к которой он так стремился.

Я подхожу к гробу, чувствуя ком в горле. Моя рука дрожит, когда я откидываю крышку на петлях, с ужасом ожидая, что там увижу.

И вдруг — я в гробу. Тьма накрывает меня, сжимает все крепче и крепче, и я не могу дышать, не могу дышать…

Я сбрасываю с себя одеяло, судорожно хватая воздух. Кто-то стучит в дверь.

— Миссис Слоан? — зовет женский голос. — Миссис Слоан, вы там?

Я тороплюсь к двери, и моя сорочка, промокшая от пота, липнет к ногам. Лицо горит, словно его сунули в печь.

— Минутку, — говорю я сурово. — Кто это?

— Это Шарлотта.

Я приоткрываю дверь, чтобы убедиться, что она одна. Ее карие глаза, растерянно моргая, смотрят на меня. Платье в морском стиле затянуто на талии, отчего ее фигура напоминает осиную. Я торопливо впускаю ее.

— Джейми послал меня проверить, как вы. Он не видел вас целый день, а уже четвертый час.

Мой желудок урчит, как глубинное чудовище, а Шарлотта смотрит на мою мокрую от пота сорочку. Я прикрываюсь руками, стараясь подавить ощущение, что я оборванка.

— Я плохо спала прошлой ночью. Есть новости?

— Да. Мистер Стюарт хочет встретиться с вами и Джейми сегодня после ужина!

Взвизгнув, я вскидываю руки к потолку и чуть не падаю на колени.

— Его слуга встретит вас в 8:30 вечера. Я так счастлива за вас! — Шарлотта с радостным вскриком обнимает меня, обволакивая ароматом душистого горошка. — Я подумала, если вы все-таки окажетесь в Нью-Йорке, — ее взгляд упирается в ковер, — может быть, вы захотите нас навестить? У нас есть лошади, и места очень много. Половину комнат мы просто не используем. Как бы я хотела, чтобы их было кому занять!

— Вы так добры.

Ее предложение трогает меня, хотя я и понимаю, что в первую очередь она думает о Джейми. И все же это хорошие новости. Она определенно не стала бы поощрять меня в дружеских чувствах, если бы Джейми не дал ей надежду на совместное будущее. И если причина в этом, значит, Джейми точно собирается в Америку.

— Ну, я, пожалуй, пойду. Мама ждет, что я составлю ей компанию перед обедом. Бездонные блюда с креветками — единственное, что заставляет ее подниматься с постели. Ужасно хочется узнать, как все пройдет сегодня.

После ее ухода я, как могу, упаковываюсь в бархатцевое платье, не завязав ленты на запястьях, поскольку не могу сделать это одной рукой. Затем прикрываю голову идущей в комплекте шляпой с невероятно широкими полями, которые хотя бы оставляют пространство между мной и собеседником.

Накинув светлое пальто, я замечаю что-то на полу. Это перышко, похожее на крошечное белое каноэ. Должно быть, выпало из моего кармана. Я застываю над пером, нагнувшись как цапля. Его кончик указывает на двенадцать часов.

Что-то должно случиться. Это странное суеверие, которое можно толковать в две стороны. Такое суеверие следует называть просто «неверие», потому что верить тут не во что. И все же у меня руки покрываются гусиной кожей.

Подойдя к окну, я открываю его и отправляю чертов мусор лететь по ветру.