Удача на «Титанике»

Я прочищаю горло и говорю хриплым, преувеличенно громким голосом:

— И когда я увидела табличку с надписью «Исцеление от язв, бородавок и прочих обременительных недостатков», я просто обязана была войти. Знаете, я годами носила на щеках пластыри от псориаза. — Это не украсит образ Веселой Вдовы, но и правда о ней не особо приятна, а уж слухов и без того вокруг предостаточно. — Она дала мне мазь из масла печени трески, масла свиной печени, масла печени пятнистой жабы, масла печени каракатицы…

Лицо Шарлотты краснеет, и она трясет головой, возможно, пытаясь мне сообщить, что у каракатицы нет печени.

У лежащей за ее спиной женщины распахиваются глаза, а рот изумленно округляется. У мерзкой миссис Слоан рот становился точно таким же, идеально подходящим, чтобы впихнуть туда яйцо всмятку, хотя и таким крошечным ртом она умела закатывать огромные скандалы.

Губы Шарлотты неразборчиво шевелятся, а глаза косят вбок.

— Что? — артикулирую я в ответ, а затем продолжаю свой монолог. — Она сказала наносить ее на пластыри каждый час.

Женщина отодвигается на самый край своего шезлонга. Будь она тюленем, могла бы просто скатиться вниз и уплыть.

— Фио-лет ко-тел, — шепчет Шарлотта, неучтиво тыкая пальцем.

Я оглядываюсь. К моему ужасу, мужчина в фиолетовом котелке направляется к нам со стороны носа, уткнувшись в газету в руках. Жокейского роста мужчина в черной униформе слуги следует за ним с чаем на подносе.

Я удваиваю усилия.

— Вы знали, что у пустул корочка прямо как на смородиновой запеканке. Постойте, сейчас покажу. — Я наклоняюсь к Шарлотте, приподнимая вуаль. — Вообще-то, это, скорее всего, не заразно.

С испуганным вздохом женщина срывается с места, стуча каблуками со скоростью завзятой машинистки, набирающей эксклюзивный заголовок.

Шарлотта глубоко вздыхает, и мы обмениваемся облегченными взглядами, что кажется мне на удивление приятным, словно незнакомый котенок улегся у твоих ног.

Мистер Стюарт останавливается перед своим шезлонгом и приподнимает шляпу, при этом едва взглянув на нас. Он определенно из тех мужчин, что не заметят женского наряда, даже если будут танцевать с его владелицей. Его слуга ставит поднос на столик и помогает хозяину снять короткое пальто.

Мистер Стюарт отмахивается от него.

— Чаю, Крогги.

Слуга подает мистеру Стюарту его чай, а затем, словно деревце в горшке, замирает за его спиной, прикрыв глаза и вытянув прямую, как полотенечник, руку с пальто перед собой.

Не считая фиолетового котелка, все остальное в мистере Стюарте кажется довольно обычным. Простой песочного цвета костюм с жилетом в тонкую полоску скрывает его худощавый торс; коричневые туфли на резиновом ходу надежны, как пара натасканных гончих. Ясно, что этот человек ценит комфорт не меньше элегантности. Глаза у него непримечательно коричневого цвета, как у груш «бозе». Я бы дала ему лет пятьдесят, поскольку на его круглом лице уже намечаются брыли. Китайцы считают, что брыли — это «денежные мешки», и чем они заметнее, тем больше денег привлекут.

Я перехожу на бескомпромиссный тон миссис Слоан.

— Никогда не видела, чтобы жонглировали такой кучей всего, да еще и с ананасом на голове. Но самое впечатляющее, что она при этом еще и болтала не переставая. Да я едва могу ходить и говорить одновременно.

Мистер Стюарт поднимает глаза, до этого прикованные к газетной странице.

Шарлотта мнет свою шляпку, терзая зубками нижнюю губу. Возможно, она тоже не умеет ходить и говорить одновременно.

— Она? — беззвучно шепчет мне Шарлотта.

Святая чешуя. Как я пролетела. Что ж, мистер Стюарт все равно узнал бы правду рано или поздно.

— Да, Валор — это на самом деле Валора, девушка. Но никому не говорите. Она считает, что ее будут воспринимать серьезнее, если решат, что она мальчик.

Газета мистера Стюарта опускается еще немного, а сам он двигается поближе, чуть наклоняя голову в нашу сторону. Что ж, удачная оговорка. Ничто так не привлекает внимание, как чужой секрет.

Наконец у Шарлотты тоже развязывается язык.

— Ну, такая координация достигается годами тренировок. Должно быть, она очень дисциплинированная. И номер у нее намного интереснее, чем у братьев Маркс, — говорит она несколько скованно. — Даже чем у фокусника Чин Лин Фу. И Гарри Гудини. Да что там, пожалуй, она выступила лучше, чем вся троица вместе взятая.

Теперь голос Шарлотты очень высокий.

— Я кинула ей целую крону, — добавляет она более естественно, наверное, потому, что, в отличие от прочих ее заявлений, это правда. — Я бы и больше не пожалела, но почти всю наличность отдала на хранение казначею. Как думаете, сколько требуется времени, чтобы такому научиться?

Я киваю, одобряя ее вопрос.

— Точно знаю, что их отец, упокой Господь его душу, начал заниматься с ними в раннем детстве. Я видела, как они выступали в парке несколько раз.

— Они?

— Да, их двое. Близнецы. И оба на корабле. Они выступают под сценическими псевдонимами Честный и Доблестный.

Мистер Стюарт пощипывает бакенбарды, уставившись в бесконечную синь неба, но, надеюсь, его уши направлены на нас.

Я скидываю туфли под прикрытием длинной юбки.