Участковая, плутовка и девушка-генерал

– И здесь, Бирюк, невымышленная картина представляется если и не просто, то в общем-то обосновано, – хитрющая проказница опять испуганно вздрогнула, точно в очередной раз ей довелось пережить недавние чудовищные события, кошмарные и ужасные, в чём-то трагические, а где-то и драматические, – в тот страшный, просто адский, момент, когда внутри обветшавшей постройки происходило огневое воспламенение, меня поблизости уже не было. Каким, спросите, наисчастливейшим образом? Когда «полудурошная стерва» принялась бесперебойно палить, изнутри меня охватила настолько необъяснимая, неуёмная паника, что в дальнейшем я действовала чисто интуитивно, руководствуясь исключительно морально-волевой установкой, – кому, как не прилежной воспитаннице суворовского училища, было доподлинно знать, что именно подразумевает под собой общепринятый термин «морально-волевые качества», – короче, когда мы с Пашей взошли во внутреннее пространство, я обратила внимание, что в его небольшой комнатушке имеется странное сооружение, похожее на лестницу не лестницу, пирамидку не пирамидку и составленное из круглого стола и, в то же время, простенькой «табуреточки». На тот момент мы его, естественно, сразу же разобрали, но сейчас, мельком взглянув на верхний чердачный лаз, я справедливо прикинула, что в обстреливаемом доме самое безопасное место находится, конечно же, сверху. Недолго думая и буквально за считанные секунды, я соорудила полное соответствие ранее увиденному творению – и «пронырливой пулей», воспарившей орлицей, лихо и резко взметнулась наверх! Оказавшись в более-менее безопасном пространстве, но всё ещё оставаясь под гнетущим воздействием безраздельного страха, я, бедовая, стала осматриваться и, к величайшему счастью – хотя, скорее, к огромной удаче? – заприметила небольшое впускное отверстие, запертое на тоненький шпингалет и будто бы специально манившее меня на подлинную удалу́ю свободу… а уже буквально через пару секунд я прыгала из верхнего окошка прямо на голую землю, быстренько поднималась и отчаянно, без оглядки, устремлялась в ночую, практически непроглядную, неизвестность. Вот, собственно, и вся моя печальная повесть. Впоследствии, пробежав примерно с полкилометра, я наконец-то опомнилась, тот час же остановилась, а не заметив за собой никакого назойливого преследования, хорошенечко отдышалась и приняла самое правильное решение вернуться обратно; оказавшись возле сгоревшего дома, я какое-то время пряталась в поблизости расположенных кустистых растениях, а когда «поганые менты» удались – их было уже целых трое! – вышла и рассказала горевавшему погорельцу об истинных неприятностях, случившихся с его нехитрым имуществом.

На последней ноте, не очень веселой, точнее, совсем невесёлой, решили ненадолго прерваться и предоставить возбужденному мозгу ненамного расслабиться: взрослые мужчины решили отведать хвалёную, крепчайшую самогонку, а деловая плутовка (поскольку у крайне непредусмотрительного хозяина отыскать дополнительные штиблеты оказалось делом весьма и весьма затруднительным) отправилась справляться о сменной обувке на «вольную волю», беспокоя, если «не напрягая» ближайших жителей, проживающих к авторитетному соседу в непосредственной близости и, как оказалось, по отношению к его почитаемым, желанным, гостям старающихся выглядеть необычайно услужливыми.

Глава XIII. Вражеский диверсант