Участковая, плутовка и девушка-генерал

Внутренняя, духовная сила, она всегда, и в любые времена, и в любом человеческом обществе, вызывает непроизвольное, неподдельное уважение и пользуется непререкаемым, необъяснимым авторитетом – вот и двое взрослых мужчин, попавшие под неведомые чары самоотверженной личности, хотя и сравнительно юной, но за совсем недолгую жизнь успевшей повидать и всякого, и разного, и в той же мере ужасного, чувствовали некую колдовскую предрасположенность, излучаемую молоденькой бестией и заманивавшую их в коварные сети; наверное, именно потому покорно, почти не сопротивляясь, они следовали непобедимому зову магнетических миниатюрных флюидов, ма́стерски посылаемых в окружавшее юную леди жилое пространство, и послушно исполняли то, что им бессловесно и было указано. Непроизвольно получив изрядную порцию невидимых энергетических то́ков, «авторитетный хозяин» закинул спальные принадлежности на другую, дальнюю, половину, после чего и уселся на освободившееся ложе сам лично, и предложил точно так же поступить и в том числе второму необычному посетителю. Едва все присутствовавшие люди успешно расселись, причём Павлу достался правый край дивана, а Колодину левый, дерзновенная Юла приступила к непосредственному осуществлению тайного плана, с одной стороны вероломного, с другой – поистине справедливого; начала же она с обыкновенного представления.

– Как ты правильно, дядя, заметил, я – Лиса; а ты, насколько мне известно, Бирюк… – неожиданно она осеклась: почему-то бесхитростный псевдоним, обозначавший одинокого волка и с давних пор укоренившийся за главным бандитом, на слух показался ей чуточку унизительным, – можно я буду так тебя называть?

– Конечно, – пытаясь казаться чрезвычайно серьёзным (хотя, если честно, получалось у него плоховато, и закоренелый преступник беспрестанно пожирал прекрасную гостью похотливым, порочным взглядом, и блудливым, и плотоядным), криминальный авторитет утвердительно кивнул коротко стриженной пепельной головой, – так все меня называют – это моё самое привычное имя.

– Хорошо, – согласилась деловая плутовка, живописно закинула ножку на ножку, обхватила сногсшибательные коленки не менее изумительными ладошками, а заняв наиболее удобную позу, нарочито плаксиво продолжила: – Понимаешь ли, как неприятная картина нарисовалась, Бирюк? В общем, сегодня, после того как вначале я познакомилась с одной местной чиксой по имени Любка, а впоследствии, по её убедительной просьбе, успешно отделала своенравную блондинку, по имени Светка, мне пришлось пуститься в очередные бега – кстати, я давно уже прохожу по федеральным криминальным учётам и нахожусь в долговременном всероссийском розыске – в результате чего мне пришлось метнуться в самую непроходимую поселковую глухомань, расположенную «у чёрта на куличках, у Бога за пазухой»; там – между прочим, по совету всё той же разлюбезной девушки Любоньки – я сошлась с добросердечным мужчиной, добродушно предоставившим мне временный кров и спасительное пристанище, – пока хитроумная плутовка говорила одну лишь голую правду, но дальше ей в срочном порядке пришлось перестраиваться, поспешно выдумывать невероятную небылицу и в последующем «нести» одну лишь фантастически-небывалую околесицу; однако хорошенько приврать – для азартной ловкачки было вовсе не ново, в связи с чем завораживавшая сказка лилась из неё убедительно, грациозно и казалась похожей на неиссякаемый фонтан бескрайнего красноречия: – Дождавшись приближения вечера, Паша ушел на ночную рабочую смену, – набивая себя нахальную цену, в очередной раз она называла Кузина чисто по нареченному имени, – а я осталась в совершеннейшем одиночестве. И вроде бы всё нормально: и у меня появилась великолепная возможность надёжно укрыться, и я потихонечку начала успокаиваться, а заодно и отгонять от себя угнетающие, тревожные мысли, и поблизости не слышалось ни единого постороннего звука; вокруг же стояла настолько мёртвая, полнейшая тишина, насколько она меня немножечко даже пугала. Вдруг! – словно вспомнив о чём-то поразительно «стрёмном», лукавая рассказчица испуганно вздрогнула, удручённо, почти что томно, вздохнула – и… ещё более интригуя, на какой-то период замолкла.