У зла нет власти

На глазах у нее показались слезы.

Я невольно вспомнила Максимилиана. Некромант бы не смутился ни на секунду. Он прирожденный следователь, беспощадный и совершенно бесстрастный; не зря он впервые явился в мой мир под личиной «оперуполномоченного»…

Мысль о некроманте, восседающем на троне, придала мне злости – и сил.

– Я подозреваю вас в страшном преступлении, – от волнения у меня сдавило горло, но я все равно продолжала, – в очень черном колдовстве.

– Меня?! – Она с натугой изобразила смех. – Я не ведьма! Так думают простаки из города! Я никогда не была колдуньей!

Шаг за шагом я пересекла комнату. На меня смотрели фарфоровые куклы, цветными пятнами плыли вышитые подушки на полках, отражался дневной свет на боках кувшинов и подсвечников. Швея, вытягивая невидимую нитку, поднималась все выше, целя острием ведьме в грудь. Я с усилием заставила клинок опуститься: «Ты орудие. Я хозяйка. Не наоборот».

– Возьмите семечко. Если вам нечего скрывать.

Она затравленно вжалась в спинку кресла. Я протянула ягоды на ладони, ежесекундно ожидая, что она подобьет мою руку снизу; ей очень хотелось так сделать. Я видела по глазам.

– Я очень долго к вам добиралась. И не оставлю вас в покое.

Что-то в моем голосе заставило ее втянуть голову в плечи. Она схватила самую маленькую ягодку с моей ладони, забросила в рот и с видимым усилием проглотила.

– Как зовут короля?

Прошло несколько секунд. Женщина молча скорчилась, двумя руками вцепилась в свой тощий живот. Я пришла в ужас; на секунду мне показалось, что я скормила человеку настоящее семечко правды.

– Отвечайте! Скорее!

– Оберон, – выдохнула она. – Будь ты проклята, девчонка… Его зовут Оберон!

* * *

Прошло всего минуты три. Хотя мне показалось – часы.

– Это вы сказали слово забвения?

– Не слово. Я загадала желание. На монетке.

– Какое желание? На какой монетке?!

Она молчала. Мне пришлось потратить по «семечку» на каждую часть вопроса.

– На каждой ярмарке фокусники раздаривают такие монетки. Я поймала ее на лету… Монетку судьбы надо бросить на землю и загадать желание. У меня одно желание вот уже много лет! Я хотела забыть его навсегда, забыть его имя, забыть его лицо. Но эти монетки – один обман…

Она нашла свою трубку и заново начала набивать. Долго щелкала огнивом, наконец закурила. Огромная трубка очень не шла ей, торчала у женщины в зубах, как пароходная труба над туристской байдаркой.

– Я не виновата. Я хотела просто забыть его. Но случилось так, что все забыли его имя. Только я – одна из всего города – помню. Я готова разбить голову о камень, лишь бы вытрясти оттуда это имя… Но я знаю: мозги мои, может, и разлетятся, а имя останется.

Она курила, выпуская целые тучи дыма. Я открыла входную дверь, потому что окно было слишком плотно заколочено.

Новое «зернышко» выкатилось на мою ладонь.

– Вам кто-то помогал? Могучий волшебник? Тот, кто сильнее Оберона?

Она хрипло рассмеялась:

– Могучий, да… Говорю тебе – это была простая монетка желаний! Фокусница разбрасывала пригоршнями. Для детей… Это игрушка, никакого волшебства здесь нет.

– Вы в самом деле ведьма?

– Нет! Во мне нет ни капли волшебной силы.

– Тогда как вы могли загадать желание? Если монетка, как вы говорите, не волшебная?

– Да, я загадала… – Она смотрела на меня сквозь дым воспаленными лихорадочными глазами. – Это игра… Но я в нее поверила. Потому что очень хотела его забыть. Забыть его, забыть, забыть. Я мечтала об этом утром, вечером… Ночью… Когда шила своих драконов, и видела его лицо перед глазами, и хотела забыть его, забыть…

Мне показалось, что она бормочет заклинание – столько силы было в ее исступленном голосе:

– Я схожу с ума, он снится мне по ночам, каждую ночь, много лет… Зачем ты здесь? Это он тебя послал?!

Я села на коврик перед камином, вытертый, кое-где прожженный углями, и рассказала ей все. У меня будто гора свалилась с плеч – не надо больше угрожать, запихивать в нее фальшивые семечки правды, крепче сжимать Швею; ниточки сходились – или вот-вот должны были сойтись.

Трубка в ее длинных пальцах погасла.

– Ты врешь, – прошептала она. – Съешь семечко, чтобы я тебе поверила!

– Это не семечки, – я вытащила из кармана последние несколько кругляшек. – Это ягоды из леса. Вроде рябины. Дети их едят.

Она долго смотрела на меня. Потом поднялась с кресла, взяла у меня с ладони рябинку, долго разглядывала ее, не веря своим глазам.

Потом уронила ягоду и закрыла лицо руками.

* * *

Да, ее звали Эдна. Да, она служила в замке много лет. Она отдавала все силы и никогда не требовала благодарности! Кем она только не работала: и швеей, и вышивальщицей, и лютнисткой, и цветочницей. Она украшала королевские покои и бальные залы, ткала, вязала, придумывала одежду, равной которой не было в Королевстве. Она сочиняла платья для королевы, в которых та выглядела моложе и привлекательнее, чем обычно. А это было важно, потому что королева часто хворала, много ела и терпеть не могла прогулки.