Тысяча ударов сердца

Рами не ответила, ее затухающий взор оторвался от облаков, скользнул по каждому из нас… и остановился на Гриффине.

– Ты… – прошептала она, пока он судорожно стискивал ее руку. – С тобой я познала счастье.

– Прекрати! – перебил ее Гриффин. – Мы обязательно поставим тебя на ноги. А пока зажми хорошенько рану.

Однако все было тщетно. Несмотря на старания Иниго, кровь лилась ручьем.

Рами не отводила глаз от Гриффина.

– Ты… наполнил… мою жизнь… смыслом.

– Пожалуйста, – бормотал Гриффин единственную мольбу. – Пожалуйста.

– Люблю тебя. – На лице Рами промелькнула тень улыбки.

– Ну еще бы, – сквозь слезы пошутил Гриффин; превозмогая слабость, Рами улыбнулась. – Я тоже тебя люблю. И буду любить до последнего вздоха, – пообещал Гриффин.

– Да, – побелевшими губами произнесла Рами. – До последнего… вздоха.

Она потянулась, провела пальцем по щеке возлюбленного – и уронила безжизненную руку на палубу. Гриффин издал утробный вопль, затронувший самые потаенные струны моей души. Всегда хладнокровная и рассудительная, Блайз рыдала, прикрывая рот ладонью. Иниго встал возле нее с намерением утешить, приобнять, но, взглянув на свои окровавленные руки, передумал и застыл в скорбной позе.

Я почти не знал Рами, но все внутри сжималось при мысли о ее короткой, напрасно загубленной жизни. В груди вновь вспыхнула ярость, я выпрямился и устремил взгляд на фрегат.

Анника исчезла, теперь на корме маячил тот слизняк из леса, ее жених.

Пора менять тактику.

– Назад! – гаркнул я. – Назад! Иниго, взять курс на Остров! Поквитаемся с ними на суше.

Обагренными кровью руками Иниго споро развернул штурвал, направив судно к берегу.

– Эй! Ты чего раскомандовался? – донесся с ближайшей шхуны разъяренный оклик Кавана.

Не удостоив его ответом, я отыскал взглядом мать. Внешне она не пострадала, но призраки прошлого продолжали терзать ее изнутри.

Убедившись, что мать цела и невредима, я обратился к Кавану:

– Опытный солдат перезарядит мушкет за двадцать секунд. В разгар перестрелки страх притупляет реакцию, и процесс может затянуться секунд на тридцать, а то и на минуту. Тридцать секунд на острие наших с Иниго мечей, тридцать секунд на наконечниках стрел Гриффина и Блайз… такими темпами мы одолеем целую державу. Прикажи армии плыть к берегу, добудь нам это время.

Поразмыслив, Каван кивнул.

Гриффин меж тем поцеловал Рами в лоб, убрал с лица выбившиеся пряди и всю дорогу держал ее в объятиях.

Завораживающее зрелище – наблюдать, как любовь сглаживает острые углы, делая человека в чем-то мягче, а в чем-то – тверже скалы. Подобная метаморфоза внушала благоговейный трепет. Воистину, любовь – чувство неоднозначное.

Но вместе с тем неумолимо прекрасное.

Анника

Никому, ни единой живой душе я не рассказала о том, что видела. Даже Эскалу. Потрясение оказалось слишком велико. Одно дело переживать, что кто-то погибнет, и совсем другое – наблюдать их смерть воочию.

Мы развязали самую настоящую войну.

Вместо обещанных даров два фрегата были под завязку набиты солдатами. Отец и не думал заключать мир. Он нарочно выманил дарейнианцев на Остров, чтобы перебить их вдали от королевства. Нам даже не хватило духу заявить об этом в открытую. Мы фактически загнали противника в угол.

– Госпожа? – (От прикосновения Ноэми я вздрогнула.) – Простите, госпожа, – пробормотала Ноэми, вырастая прямо передо мной.

Я прижала ладонь к сердцу в попытке унять его лихорадочный стук.

– Сегодня просто «Анника». Что стряслось?

– Мы почти на месте. Корабли не пострадали, жертв нет. По словам его высочества, мы изрядно превосходим их в численности. Легкая и быстрая победа нам гарантирована.

Я кивнула. Разве это не предел наших – моих! – мечтаний? Если выбирать, кому умереть, пусть лучше они, чем я. А если не я, то хотя бы Эскал. Эскал должен жить.

– Ты догадывалась? – спросила я. – Догадывалась о нападении?

Ноэми покачала головой, в ее глазах, как и в моих, застыл ужас.

– Я поднимаюсь на палубу. Мое место там. Подле Эскала.

– Королю это не понравится, – шепотом предупредила Ноэми.

– Ну и пускай. – Я поднялась и решительно отправилась наверх.

На палубе царило затишье, солдаты сновали вдоль бортов, чистили мушкеты, пополняли запасы патронов. На поясе у меня болтался меч – красноречивое свидетельство моих намерений. На горизонте уже маячил Остров с просторным заливом. Бо́льшую часть суши покрывал лес, поросший неведомыми мне деревьями. Вдалеке вырисовывались горные хребты. Опасения внушали только грозовые тучи, надвигавшиеся с северо-востока. Изначально мне рисовался враждебный клочок земли, однако кроны зеленели так приветливо, а небо было таким ясным, что на ум невольно пришло сравнение с райским уголком.

Фрегаты причалили к ветхим мосткам, и я проворно вскочила в седло.

Ноэми уже взялась за стремена, готовая последовать моему примеру, как и было условлено, но тут вмешался Эскал:

– Нет! Ноги твоей не будет на Острове! Одно дело – сопровождать нас в дипломатической миссии, и совсем другое – соваться на берег, где бродит целая армия. – Он вырвал у нее поводья и, судорожно сглотнув, отчеканил: – Я запрещаю тебе покидать корабль!