Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Что же касается женщины, которую окружали десять белых молодых рабынь, то она была как луна в самое полнолуние. Брови ее были изогнуты прекрасными дугами, лоб подобен первому свету утра, веки обрамлены бархатистыми изогнутыми ресницами, а волосы на висках завивались очаровательными завитками; и вся она была само совершенство, как говорится в стихах поэта:

Как на меня она взглянула гордо,
Но как прекрасен этот гордый взгляд!
А стройный стан, столь гибкий и упругий!
О гибкое, упругое копье,
Склонись пред ней в смущении покорно!
Она идет: взгляни на эти щечки,
На розы их! Я знаю всю их нежность,
И всю их свежесть дивную я знаю!
Взгляни, как мягко черный локон вьется
Над белизною гордого чела!

Ее-то голос и слышал Шаркан. И теперь, не переставая смеяться, она говорила по-арабски окружавшим ее молодым рабыням:

— Перестаньте, ради самого Мессии. То, что вы делаете, маленькие шалуньи, совсем нехорошо и даже ужасно! Если которая теперь из вас начнет опять, я свяжу ее кушаком и слегка отшлепаю по ягодицам! — Потом она засмеялась и сказала: — А ну-ка, девочки, кто из вас хочет побороться со мной? Пусть те, которые хотят, встанут, пока еще не зашла луна и не начался утренний рассвет.

Тогда одна из молодых девушек поднялась и попробовала бороться со своей госпожой, но была сейчас же опрокинута на землю; то же самое повторилось и с другою, и с третьей, и со всеми прочими. Однако, когда молодая женщина, торжествуя победу, стала расправляться с девушками, из лесу внезапно появилась старуха, которая подошла к прелестной группе боровшихся и, обращаясь к юной победительнице, сказала:

— Что ты делаешь с молодыми девушками, о развратница? Неужели ты думаешь, что это такое торжество — повалить на землю бессильных молодых девушек? Если ты в самом деле умеешь бороться, то поборись со мной! Я стара, но могу еще одолеть тебя! Пойдем поборемся!

Тогда молодая победительница, хотя и сильно разгневанная, сдержалась, улыбнулась и сказала старухе:

— О госпожа моя Зат ад-Давахи![16] Ради Мессии, неужели ты в самом деле хочешь бороться со мной или ты только пошутила?

А старуха отвечала:

— Нисколько! Я говорю серьезно!

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что уже близок рассвет, и скромно умолкла.

А когда наступила

СОРОК СЕДЬМАЯ НОЧЬ,

она сказала:

О царь благословенный, говорили мне, что старая Зат ад-Давахи сказала:

— Нисколько! Я говорю серьезно!

Тогда прекрасная победительница ответила:

— О госпожа моя Зат ад-Давахи, если ты в самом деле хочешь бороться, то попробуй!

Сказав это, она вскочила и бросилась к старухе, которая при этом чуть не задохнулась от злобы, так что все волосы ее поднялись на теле, как иглы ежа.

И старуха сказала:

— Клянусь Мессией! Мы будем бороться не иначе как совершенно раздевшись!

И старая развратница скинула все свои платья и, развязав шальвары, далеко отбросила их от себя и обвязала только платок вокруг талии; и таким образом предстала она во всем своем ужасном безобразии, похожая на змею с черными и белыми пятнами. Затем она обернулась к молодой женщине и сказала:

— Чего же ты ждешь? Сделай то же, что и я.

Тогда молодая женщина стала медленно снимать с себя одну за другой свои одежды и, наконец, сбросила и свои шальвары из чистейшего шелка.

И тогда открылись во всей прелести своей словно выточенные из мрамора бедра ее во всей их красе и славе, а над ними — округлая и ароматная выпуклость живота, подобная хрустальной возвышенности с ее очаровательной впадиной, способной вместить емкость мускуса, и стройный стан ее, украшенный двумя великолепными спелыми гранатами, которые были увенчаны двумя бутонами.

И, внезапно изогнувшись, обе женщины бросились друг на друга и сплелись руками.

А Шаркан между тем смотрел, с одной стороны, на безобразие старухи и смеялся, а с другой — на прелестную молодую женщину с ее стройными членами. И, подняв голову к небу, он стал горячо молить Аллаха, чтобы Он даровал молодой женщине победу над старухой.

И вот после первой же схватки молодая женщина с легкостью отпрянула и, схватив левой рукой старуху за горло, правую свою руку продела между ее ног, подняла ее на воздух и бросила к своим ногам на землю, так что старуха, корчась, тяжело грохнулась на спину. А затем ноги ее поднялись в воздух и открыли все смешные и безобразные подробности ее морщинистого тела. Затем старуха испустила два ужасных пука, один из которых поднял облако пыли, а другой поднялся наподобие дымящейся колонны к небу. И всю эту сцену сверху освещала луна.