Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Ах вы, собаки, именующиеся христианами! Вы еще смеете угрожать нам после того, как имели дерзость перейти наши границы и вступить на нашу землю! Да еще говорите нам такие слова! Неужели вы думаете, что вам удастся теперь вырваться целыми из наших рук и добраться до своей страны? — Сказав так, он закричал своим воинам: — О правоверные! Пойдем на этих собак!

И Шаркан первый бросился на врага. Тогда сто всадников Шаркана, разогнав лошадей, понеслись на сто всадников афранжи, и две массы людей с сердцами более твердыми, чем скала, смешались в одну массу; и сталь зазвенела о сталь, и шпаги о шпаги, и удары посыпались дождем, и тела переплелись с телами; и лошади вздымались на дыбы и тяжело падали на других лошадей; и не слышно было иного шума, кроме звона оружия и громких ударов металла о металл. И бой длился таким образом до наступления ночи и ночного мрака. Тогда только противники разошлись и стали считать оставшихся. Но Шаркан среди всех своих людей не нашел ни одного тяжелораненого.

^{На противоположном конце ущелья поднялась густая пыль, которая быстро приближалась.}

Тогда он сказал:

— О товарищи! Знайте, что всю свою жизнь я плавал по морю шумных битв, где сталкиваются волны мечей и копий. И я победил уже многих героев, но никогда еще я не встречал таких бесстрашных и таких доблестных воинов и таких мужественных героев, как эти противники!

Тогда они ему отвечали:

— Принц Шаркан, слово твое правдиво! Но знай, что среди этих христианских воинов самый удивительный герой — это их начальник. Однако каждый раз, когда кто-нибудь из нас попадался под его руку, он отворачивался, чтобы не убить его, и таким образом давал ему возможность спастись от смерти!

При этих словах Шаркан впал в величайшее смущение, а потом он сказал:

— С завтрашнего утра мы опять сомкнем ряды и пойдем в атаку на них, ибо нас сто против ста. И мы будем молить Владыку неба о победе!

И с этим решением все они заснули в эту ночь.

Что касается христиан, то они собрались вокруг своего вождя и сказали ему:

— Сегодня мы никак не могли разбить их!

А он сказал им:

— Но завтра мы сомкнем ряды и поразим их одного за другим!

И с этим решением они также заснули.

И едва только заблистало утро и осветило мир светом своим и взошло солнце, равно сияя на лицах мирных и воюющих и приветствуя Мухаммеда, украшение всего прекрасного, Шаркан сел на свою лошадь и, став между двумя рядами выстроившихся всадников, сказал им:

— Смотрите, враги наши уже в боевом порядке. Бросимся же на них, но будем биться один на один. И для начала пусть кто-нибудь из вас выедет из строя и громким голосом вызовет на бой одного из христианских воинов. И пусть каждый из вас приступит к битве таким же образом.

Тогда один из всадников Шаркана выехал из строя и, пустив лошадь свою на врага, закричал:

— Эй, вы все! Есть ли между вами такой бесстрашный воин, который вышел бы сегодня на бой со мною?

Едва произнес он эти слова, как из среды христиан выехал один всадник, одетый в золото и шелк и весь покрытый железом и оружием; он сидел верхом на серой лошади, а лицо у него было розовое, а щеки с пушком, нежные, как у девушки. И, пустив свою лошадь на средину ристалища и подняв оружие, он бросился на мусульманского воина и быстро, одним ударом копья, выбил его из седла и заставил сдаться; и повлек его за собою смиренным пленником посреди победных криков и ликования христианских воинов. И в тот же миг другой христианин выехал из рядов и бросился на середину ристалища, навстречу другому мусульманину, который был уже там и который был братом плененного. И оба воина бросились в борьбу, и борьба эта скоро закончилась победой христианина, ибо, воспользовавшись ошибкой мусульманина, который не сумел отбить удара, он направил свое копье и, выбив его из седла, увел его за собою пленником. И так продолжали они мериться силами, и каждый раз борьба заканчивалась пленением мусульманина, побежденного христианином, пока наконец не наступила ночь и двадцать воинов из числа мусульман не оказались плененными.

Увидев это, Шаркан был чрезвычайно взволнован; и, собрав своих товарищей, он сказал им:

— Не правда ли, то, что случилось с нами, в высшей степени необыкновенно? Но завтра я сам выеду навстречу врагу и вызову на бой главу этих христиан. А затем я узнаю, что заставило их вторгнуться в нашу землю и напасть на нас. Если он откажется объяснить нам это, мы убьем его; если же он примет наши предложения, мы заключим с ним мир.

И c этим решением все они заснули до утра.