Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Знай, что у нас, греков, бывает ежегодный праздник, который празднуется в этом монастыре. И каждый год в известное число все христианские цари съезжаются сюда из своих стран, а также и все знатные люди, и богатые купцы, и жены и дочери царей и разных знатных людей также приезжают сюда; и празднество это продолжается целых семь дней. И вот однажды я сама приехала сюда в числе других посетителей, и здесь же была дочь царя Афридония, по имени Сафия, которая состоит теперь наложницей отца твоего Омара аль-Немана и имеет от него двух детей. Но в то время она была еще молодой девушкой.

Когда празднество закончилось и наступил седьмой день, день отъезда, Сафия сказала: «Я хочу вернуться в Константинию не обычной дорогой по суше, а по морю». Тогда для нее снарядили корабль, и она взошла на него вместе со своими спутницами и велела снести туда все принадлежащие ей вещи; и корабль, распустив паруса, отплыл от берега.

Однако едва только он вышел в открытое море, как поднялся неблагоприятный ветер и отклонил корабль с пути. И Провидению было угодно, чтобы как раз в это время поблизости оказался большой корабль, наполненный христианскими воинами с острова Киферы[20], а именно пятьюстами афранжи[21], и все они были вооружены и закованы в железо; и с тех пор как они выехали в море, они только и ждали подходящего случая чтобы совершить грабеж. И как только они увидели корабль, на котором находилась Сафия, они подплыли к нему и, забросив на него железные крюки, овладели им. Затем, распустив паруса, они потащили его на буксире. Но поднялась страшная буря, которая разбила корабли и выбросила их на наш берег. Тогда на них набросились наши люди; убив пиратов, они овладели, в свою очередь, шестьюдесятью молодыми девушками, в числе которых была и Сафия, и всеми богатствами, которые находились на кораблях. Затем они привезли шестьдесят молодых девушек в дар царю Кайсарии, моему отцу, а богатства оставили у себя. Тогда отец мой выбрал для себя десять наиболее красивых молодых девушек, а остальных распределил между своей свитой. Затем из этих десяти он отобрал пять, особенно отличавшихся красотою, и послал их в дар твоему отцу, царю Омару аль-Неману. Между ними находилась как раз и Сафия, дочь царя Афридония, но мы и не подозревали об этом, ибо ни она сама и никто другой не открыл нам ее происхождения и имени. Таким образом, о Шаркан, Сафия и сделалась наложницей царя Омара аль-Немана, отца твоего; она была послана ему со многими другими вещами, а именно с шелковыми и шерстяными тканями и греческими вышивками.

Но вот в начале этого года царь, отец мой, получил письмо от отца Сафии, царя Афридония. В письме этом говорилось многое, чего я уж, право, не могу пересказать тебе, но между прочим там было сказано следующее: «Два года тому назад ты отнял у пиратов шестьдесят молодых девушек, в том числе дочь мою Сафию; и я только теперь узнал об этом, ибо ты ни о чем не известил меня, о царь Гардобий! И это составляет величайшее оскорбление и величайшее поношение для меня и для всех меня окружающих, и потому, если ты не хочешь сделаться моим врагом, ты должен, немедленно по получении моего письма отослать мне дочь мою Сафию целой и неприкосновенной. В противном случае, если ты станешь удерживать ее у себя, я поступлю с тобой, как ты того заслуживаешь, и тебе придется испытать самое ужасное возмездие от моего гнева и моей злобы».

И вот когда отец мой прочел это письмо, он был чрезвычайно смущен и взволнован, ибо юная Сафия была отправлена в дар твоему отцу Омару аль-Неману, и не было уже никакой надежды вернуть ее неприкосновенной, ибо царь Омар аль-Неман сделал ее матерью, и притом без малейшего затруднения с той или другой стороны.

И тогда мы поняли, что над нами стряслось великое бедствие. И отец мой не мог сделать ничего другого, как написать царю Афридонию письмо, в котором он излагал ему все происшедшее, извиняясь в своем неведении относительно того, кем была Сафия, и подтверждая ему правдивость своих слов тысячей клятв.

Получив письмо моего отца, царь Афридоний впал в невероятную ярость; он поднялся и снова сел и, кипя ужасным гневом, сказал: «Возможно ли, чтобы дочь моя, руку которой оспаривают между собою все христианские цари, сделалась рабыней мусульманина и служила ему для удовлетворения его желаний и разделяла ложе его без законного брачного договора! Клянусь Мессией! Я обрушу на этого мусульманина, погубившего невинность стольких женщин, такую месть, что о ней долго будут говорить Восток и Запад!»

И вот тогда-то, о Шаркан, царь Афридоний и замыслил отправить к твоему отцу послов своих с богатыми дарами и сообщить ему, что он воюет с нами и просит его о помощи. Ибо на самом деле все это было сделано только для того, чтобы заманить тебя, о Шаркан, и десять тысяч твоих всадников в ловушку и таким образом удовлетворить свое мстительное чувство.