Твой любимый фамильяр

В доказательство безумных слов, утонувших в солнечных лучах и дуновении ветра, он наклонился и накрыл губами её в шоке приоткрывшийся рот. Анни тут же потянулась навстречу, с готовностью отвечая на поцелуй. Сама обвила руками его шею, вжимаясь в твёрдый торс. Сильно не хватало роста, и Элай опустил руки к её бёдрам. Приподнял, закидывая на себя под тихий плеск воды. Согретое тело закололо от источаемого им жара, и она осторожно подчинилась, смыкая ноги у него на пояснице. Заклубился вокруг знакомый пар, смуглая кожа под пальцами становилась всё горячей. Его язык скользнул по её нижней губе, а затем ворвался глубже, жадно съедая вкус. Этот напор неизбежно ускорил ток крови, встал звоном в ушах.

Анни трепетала от уверенности каждого движения, как та самая бабочка, только пойманная за крыло. Рецепторы окутала сладость шоколада, сильные пальцы впивались в ягодицы — абсолютно недопустимо, абсолютно нагло. По позвоночнику прошла волна дрожи, горячая и тугая, и когда она закончила путь где-то в ногах, Анни едва не задохнулась от щекотки на лопатках. Будто вылететь хотело не только сердце из клетки ноющих от жара рёбер.

— Если бы ты не была такой хрупкой, я бы уже имел тебя прямо на этом блядском берегу, — выдохнул Элай ей в шею, покрывая влажную кожу медленными, распаляющими поцелуями.

— Звучит… больно, — не открывая глаз, признала она тихо, нежась в значительно потеплевшей воде и его руках. Послушно запрокинула голову, позволяя его губам скользнуть по самому горлу, по едва заметному бледному следу зажившей царапины.

— Ты не человек. Даже в первый раз не должно быть больно. А я постараюсь сделать так, чтобы было ещё и охрененно хорошо. Как вчера, и даже намного лучше, — его пальцы на бёдрах стали ещё горячей, на самой грани с тем, чтобы начать обжигать.

— Намного лучше будет, если я тоже смогу касаться тебя, где захочу.

Анни не могла сдержать своего любопытства. Вчера было слишком неожиданно и слишком стыдно, чтобы показывать интерес к его телу, но сейчас сдерживаться не имело смысла. Она прошлась пальцами по груди Элая вниз, к мягкому рельефу пресса. Он вздрогнул, вжал её в себя сильней, а поцелуи в шею сменились мягким предупреждающим укусом.

— Осторожно, — бархатный голос прозвучал неожиданно низко, и Анни чётко ощутила нарастающую между ног пульсацию. Жажду большего. Его ли, её собственную? Какая разница… Мёд. Шоколад. В горле першило от сладости, которую тело начало поглощать без всякой меры, как нищий, оказавшийся на шикарном застолье.

— Ещё, — выпалила она бездумно, впервые сама потянувшись к его горячим губам. Шафраново-терпким, уверенно вовлекающим в игру. Совсем не невинную, развращающе-жаркую. Элай будто пытался узнать вкус каждого уголка её рта, вытрахать его языком и заклеймить.

Она не помнила, когда он начал шагать к берегу, держа её на весу — слишком увлеклась, слишком мутнело в голове от прилива общих эмоций и всё настойчивей пульсировало внизу живота. Ей безумно хотелось узнать его, целиком. Руки не могли оторваться от изучения этого потрясающего, сильного тела. Позади осталась вода, лёгкий ветерок прошёлся по влажной коже, и остудить её не получилось. Только ещё больше мурашек вдоль позвоночника и этой странной щекотки на лопатках.

Под ногами Элая зашелестела трава. Когда он попытался опустить Анни на мягкое покрывало из луговых цветов, она разорвала поцелуй и нашла его взгляд. В обсидиановой тьме чётко виднелись искры огня, который он так старательно сдерживал.

— Я хочу… Можно мне…

Она закусила губу, сама не понимая, чего просила. Узнать тебя. Трогать. Чувствовать. Видеть всего, целиком. Элаю ничего не пришлось объяснять вслух, он лишь хрипло выдохнул:

— Всё, что хочешь. Только…

— Не обожжёшь. Я тебе верю, — ласково шепнула она и наконец-то позволила себе ответный поцелуй в его шею. Втянула в себя терпкий запах его кожи и попробовала ещё, путешествуя вдоль выступающей пульсирующей вены. Опасно горячей, невозможно вкусной.

Элай опустился на траву сам, позволяя ей остаться сверху. Анни не могла скрыть радости своей крохотной победы и улыбалась, медленно и осторожно выцеловывая его тело. Видела, как струилась по его венам слабо святящаяся лава, и изо всех сил тянула из Элая его возбуждение, сладкое и пряное. Только это помогало мало, и когда Анни добралась до линии пресса, он шумно втянул в себя воздух, спешно отдёргивая ладони с её талии.

— Малышка…

— Ещё, — мурлыкнула она, как капризный ребёнок. Нет уж, когда наконец-то дорвалась до самого интересного, её уже не остановят никакие опасности игры с огнём. С кожи Элая от жара испарялась вода, и Анни казалось, что она тоже горела, только изнутри.

Какой он на вкус? Она осторожно лизнула у ямки пупка, заставив его дёрнуться и тихо зашипеть сквозь сжатые зубы. Чуть солёный, чуть горький. Абсолютно потрясающий, когда эти нотки сплелись с шоколадным возбуждением. Анни знала, что сейчас её глаза кошачьи, нечеловеческие, когда невинно посмотрела вверх и поймала его горящий взгляд.