Туманы и чудовища

Он должен был знать о нитях судьбах – не только потому, что она ему рассказала. Беневолент ведь согласился. Поверил в нее. И к чему это привело?

– Ты всегда их видел? – спросила Леда и тут же мысленно отвесила себе подзатыльник.

Она ведь не знала, что он успел вспомнить. Восстановил в памяти хоть что-то, кроме самой Леды, или помнил только собственное недолгое бытие?.. Прошло сколько – всего месяца полтора? Полтора месяца растерянности и неспособности показаться на люди. Наверняка он пытался. Наверняка это вышло ему боком: Леда не припоминала, чтобы хоть кто-нибудь говорил в Инезаводи на хьясу. Для всех остальных чудовище шипело и рокотало. Но главное – не пело. В этом она была уверена так же, как в своих…

Леда сжала и разжала кулак. Опустила взгляд на пронзенные нитью пальцы. Когда-то она была уверена и в своих умениях. Она ошибалась.

– Если ты запоешь…

– Ты понимаешь меня, – Буян оторвал взгляд от нити. – А другие – нет.

Значит, в самом деле пытался. Конечно, пытался. Что еще делать несчастному созданию, очнувшемуся в забытом всеми богами городке, как не пойти к людям?

– Ты говоришь на другом языке. Может, – Леда снова подняла взгляд: смотреть ему в глаза становилось все легче и легче, хотя они мало походили на человеческие. – Может, это я тебя ему научила. Может, ты уже его знал. Не помнишь?

– Я помню только… – он поводил могучей головой и снова опустил ее на сложенные руки, – тебя.

Леда на мгновение удержала его взгляд и вдруг обнаружила, что спала, навалившись вовсе не на кресло, у которого сидела ночью.

Под ее боком сияла побежалостью черная чешуя.

Леда отпрянула – словно обожглась. Буян тут же свернул хвост в кольца и перекатил их подальше от нее, к закрытой решетке камина, пустым подсвечникам и обоям, которые умудрились почти не отклеиться и лишь местами покрыться зеленью.

Леду в самом деле обожгло – стыдом. Она открыла рот, чтобы извиниться, но заметила что-то знакомое между большими чешуйками на правом плече Буяна…

Леда вскочила – теперь она умудрялась возвышаться над ним – и потянулась к застрявшим ножницам. Они потемнели, но всё еще работали, судя по тому, что Леда смогла увидеть чужую нить судьбы. Чешуйки, удерживавшие лезвия, были тусклыми и, должно быть, старыми. Леда надеялась, что Буян ничего не почувствует.

– Что такое? – в его голосе зазвенело беспокойство. В любой другой момент это заставило бы Леду улыбнуться. Но она сдвинула брови, уперла одну руку в бок – вторая замерла над овалами ножниц – и скомандовала:

– Не шевелись!

На что она надеялась? На то, что гигантская каракатица с родственными связями чуть ли не в каждом животном царстве этого света ее послушает? Буян определенно почувствовал боль и дернулся – дернулся не вовремя, как раз когда Леда резко потащила ножницы вверх. Распахнувшиеся лезвия резанули по одному из тонких щупальцев в основании шеи.

Буян взревел. Руку Леды прошило холодом пополам с огнем. Подарок Жоррара описал дугу и шлепнулся на доски у затертого ковра.

В неконтролируемой вспышке ярости он выглядел… чудовищным. Как ему и следовало выглядеть. Но Леда все равно не ожидала этого хищного буйства – вспыхнувших глаз, сверкающих даже в тусклом туманном свете когтей, хвоста, который с такой силой замолотил по столику у диванов, что тот раскололся. Леда отбежала подальше и вжалась в угол.

– Буян… Буян, прекрати! Я не смогу тебе помочь, если ты продолжишь… БЕНЕВОЛЕНТ! – наконец взревела Леда, и Буян замер.

Его ромбовидные зрачки превратились в узкие щелочки. Когти одной руки он прижимал к покалеченному, безжизненно повисшему щупальцу. Пять остальных шевелились, три с одной стороны, два – с другой.

Кровь у чудовища была алая.

Воды в доме не оказалось. Леде пришлось спустился в подвал и откупорить одну из бутылок дяди. Они ему все равно уже не пригодятся.

Буян шипел и щурился, бросая на Леду обиженные взгляды. О, Ткачи, только гляньте, он словно мальчишка! Впрочем, в каком-то смысле так и было. Дыра в прошлом Леды все не хотела заполняться, но она знала, что Беневолент едва ли старше ее. Знала так же точно, как то, что где-то на втором этаже заперты все ее кружевные белые платья и неслучившаяся леди Астарада, которая должна была сгнить вместе с ними.

Леда перевязала щупальце бирюзовым кусочком ткани, которую притащила с собой, – планировала однажды сделать из нее кафтан. Или, может, еще одну юбку.

– Подходит к твоей чешуе. – Леда приподняла уголок рта. Буян продолжал хмуриться – и странно было одно то, что это выражение вполне читалось на его невозможном лице. – Ладно, мне очень жаль, я этого не хотела. Но тебе не стоило дергаться.

– А тебе не стоило тыкать в меня ножницами в первую очередь.

– В первую очередь ты сам меня об этом попросил! – выпалила Леда.

Буян замер. Наверное, он понял, что она имела в виду: когда-то давным-давно Беневолент подошел к мастерице Цеха и попросил ее изменить его судьбу. И та согласилась. А теперь она все еще была рядом – отыскала его в своем сером городке и обещает, что вернет ему прежний облик.

И наверное, он надеялся, что ей это удастся.