Тухачевский против зомби

– Даа, – протянул Ленин. – Слышите, товарищ Шлихтер, что товарищи говорят?! Ну и как нам не прислушиваться к своим однопартийцам?

Шлихтер сидел ни жив-ни мертв. Никита понимал, что Павлов оказался прав и сражение проиграно, и тоже молчал.

– Однако же, что с ним разговаривать, – вполголоса сказал Антонов-Овсеенко. Никита посмотрел на него – худощавый, в пенсне, с огромной шевелюрой, именно он в 1917 году объявил об аресте Временного правительства, и именно он со дня на день будет на Тамбовщине, а уже спустя некоторое время устроит на ее территории первые концлагеря – то, о чем говорил профессор в памятной для Никиты лекции, с которой началась вся эта заваруха. – Надо срочно снарядить в Тамбов спецкомиссию из нас с вами, которая сама на месте должна во всем разобраться и решить, какими методами и в какой последовательности действовать. А Шлихтера с работы снять!

Этим все могло и кончиться, если бы не Дзержинский:

– А вот этого товарища, – он указал на Никиту, – мы еще в ВЧК как следует проработаем…

Когда Никиту под белы рученьки вели по коридору Лубянской площади, он думал только об одном: все эти ограниченные, помешанные на жестокости люди не способны управлять страной ни минуты! Так кто же управляет ею? Ленин? Один? Возможно, но тогда зачем они ему? Зачем он проводит совещание, исследует их мнения, делает вид, что прислушивается к ним?..

Не потому ли, что он, как и Никита, понимает значение исторической науки, а также то, что когда-то – на том свете или на этом – придется отвечать за сотворенное тобой зло. И чтобы можно было не просто свалить на кого-то свою вину, а обоснованно разделить ее с теми кровожадными существами, которые, хоть и не роняли слюны под ноги, а не уступали антоновским зомби.

Глава одиннадцатая – о Михаиле Николаевиче Тухачевском

Однако, Никиту продержали в лубянских застенках недолго – всего трое суток. Этого хватило, чтобы Антонов-Овсеенко съездил в Тамбов и воочию убедился в правдивости рассказа молодого человека. На третьи сутки Никиту вызвал к себе Дзержинский.

– Сейчас Вы будете освобождены… Ваш рассказ подтвердился… – кашляя и стараясь не смотреть на собеседника из чувства испытываемого им глубочайшего презрения, говорил «железный Феликс». – Так вот сразу по освобождении отправляйтесь в Главное управление РККА, Вас проводят… Там найдите командарма Тухачевского. Владимир Ильич решил направить его в Тамбов. Введите его в курс дела. Дальше ориентируйтесь по ситуации.

Выйдя из огромного здания, мимо которого раньше – а вернее, позже он много раз проезжал в Москве, – Никита не увидел никого, кто должен был сопроводить его в ГУ РККА. И только Инга стояла у ворот, с ног до головы облаченная в ужасное кожаное обмундирование красных комиссаров.

– Ты как здесь? – обрадовался юноша.

– Феликс Эдмундович говорил тебе, что тебе надлежит следовать в Управление РККА? Вот, а дороги ты не знаешь. Для этого я и здесь.

Немало обрадовавшись, Никита взял девушку под руку и последовал за ней.

– Что здесь было за эти дни?

– Антонов-Овсеенко вернулся из Тамбова в совершеннейшем ужасе…

– Вот! А мне не верили! И что решили делать?

Инга протянула ему документ следующего содержания:

«Приказ Полномочной комиссии ВЦИК о начале проведения репрессивных мер против отдельных бандитов и укрывающих их семей

N 171, г. Тамбов

Уполиткомиссиям 1, 2, 3, 4, 5

Начиная с 1 числа решительная борьба с бандитизмом дает быстрое успокоение края. Советская власть последовательно восстанавливается, и трудовое крестьянство переходит к мирному и спокойному труду. Банда Антонова решительными действиями наших войск разбита, рассеяна и вылавливается поодиночке.

Дабы окончательно искоренить эсеро-бандитские корни и в дополнение к ранее отданным распоряжениям Полномочная комиссия ВЦИК

приказывает:

1. Граждан, отказывающихся называть своё имя, расстреливать на месте без суда.

2. Селениям, в которых скрывается оружие, властью уполиткомиссии или райполиткомиссии объявлять приговор об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия.