Цзюнь Цзюлин

– Разве я не просила тебя выкинуть это из головы? Зачем ты ходила расспрашивать ее? – с некоторой злобой говорила старая госпожа Фан, глядя на невестку, которая стояла перед ней на коленях и горько плакала.

Госпожа Фан уже много лет вот так не рыдала. Последний раз она так делала только тогда, когда умер ее муж, а у сына обнаружилось заболевание.

«Цзюнь Чжэньчжэнь, после смерти ты и в самом деле обрела выдающиеся навыки», – с ненавистью подумала старая госпожа Фан.

– Матушка, – невестка схватила свекровь за руку и продолжала реветь, – она все знает, она в курсе, что это я причинила ему боль. Она знает, что это я дала яд Чэнъюю.

Рука старой госпожи Фан тоже замерла. Теперь это точно не могло быть случайностью.

Кто ей это сказал? Каковы намерения человека, сообщившего ей об этом?

Выражение лица старой госпожи Фан резко приобрело такой вид, будто она собиралась кого-то убить. Она встала, посмотрела на женщину и крепко сжала ее руку.

– Сунян, ты не виновата. Мы тоже жертвы этих обстоятельств, – промолвила она, поднимая невестку. – Не реви, это бесполезно. Давай просто спросим у нее, что она собралась делать.

Глава 25 Я тоже владею искусством врачевания

Лю-эр снова стояла за дверью. Хотя юная госпожа вновь заявила, что хотела предотвратить подслушивания разговора, на этот раз служанка уже была немного недовольна.

Члены семьи Фан в самом деле никчемны. Как только с ними обходились, по их мнению, несправедливо, они тут же распускали сопли и бежали жаловаться. Фан Цзиньсю так поступала, паралитик тоже недалеко ушел, а теперь и госпожа Фан туда же.

«Не знаю даже, к кому старуха побежит жаловаться после того, как моя госпожа выскажет ей все», – в мыслях злорадствовала Лю-эр и снова обеспокоенно вздохнула.

Цзюнь Чжэньчжэнь была благовоспитанной образованной молодой девушкой, способна ли она вообще ругать старую госпожу, которая посвятила свою жизнь семейному делу и вела себя как мужчина?

Поэтому Лю-эр и была недовольна, юная госпожа должна была позволить ей остаться внутри и дать возможность помочь.

С тех пор как она стала служить Чжэньчжэнь, девушки всегда сражались вместе, но, когда они прибыли в Янчэн, юная госпожа взяла всю инициативу на себя. Лю-эр казалось, словно она ей больше не нужна.

Могла ли прислуга, от которой теперь не было никакой пользы, считаться хорошей?

Лю-эр чувствовала обиду и переживала об этом, но с еще большей ненавистью она смотрела на служанок, находящихся рядом с ней во дворе.

В комнате по-прежнему отсутствовал какой-либо шум, там царила тишина, словно никого и не было.

Старая госпожа Фан посмотрела на внучку и поставила чашку с чаем.

– Ты не ошиблась, Чэнъюй действительно отравлен, мы лично дали ему яд, – равнодушно призналась она. – Он до сих пор принимает этот яд ежедневно, так что через год, когда ему будет пятнадцать, он умрет.

Вместо самодовольной улыбки или насмешки юная госпожа Цзюнь просто кивнула.

– Он заболел, когда ему было пять, – продолжила старуха, – слуги говорили, что хоть он и был слаб, но не был рожден с этим недугом.

После ее слов наступила пауза.

– Чэнъюй – ваша единственная плоть и кровь. Он болен, и ухаживать за ним должны были исключительно ваши ближайшие родственники. И лекарства, которые вы ему давали, и лечащий врач – все должно было быть тщательно отобрано и проверено лично вами.

Вот почему она предположила, что тетя собственноручно дала сыну яд.

Разве это не то, что они и собирались ей рассказать? У старой госпожи Фан задрожали губы, она хотела уже прямо спросить о намерениях своей внучки.

– Это яд, – госпожа Фан больше не могла молчать.

Чжэньчжэнь отрицательно покачала головой.

– Да, яд, но фактически – это очень эффективное лекарство, – сказала девушка. – Иначе вас бы так не обманули.

– Верно, – подтвердила старуха. – Это лекарство могло помочь с болезнью.

– После совмещения болезни Чэнъюя и лекарства оно переросло в новую болезнь. Это лекарство вызвало эрозию меридианов [22]. Чтобы держать под контролем разрыв этих меридианов, необходимо регулярно принимать это самое лекарство, а в противном случае все обернется не лучшим образом, – немного подумав, подытожила Чжэньчжэнь.

Если не принимать это лекарство или, точнее, яд, кончина наступила бы мгновенно. И наоборот, если принимать его, то смерть будет медленной. Несмотря на то что в любом случае это приводило к смерти, любой человек не хотел бы умирать так скоро. Поэтому, даже зная итог, люди хватались за последний шанс в ожидании чуда.

Пустые надежды еще хуже, чем полная безнадега.

Цзюнь Чжэньчжэнь с сочувствием посмотрела на бабушку с тетушкой и добавила:

– Вся эта ситуация мучает не столько его, сколько вас.

Госпожа Фан закрыла лицо руками и заревела. Насколько же мучилась мать, которая сама давала своему ребенку яд. Она даже не осмеливалась рассказать об этом сыну.