– Разве я не просила тебя выкинуть это из головы? Зачем ты ходила расспрашивать ее? – с некоторой злобой говорила старая госпожа Фан, глядя на невестку, которая стояла перед ней на коленях и горько плакала.
Госпожа Фан уже много лет вот так не рыдала. Последний раз она так делала только тогда, когда умер ее муж, а у сына обнаружилось заболевание.
«Цзюнь Чжэньчжэнь, после смерти ты и в самом деле обрела выдающиеся навыки», – с ненавистью подумала старая госпожа Фан.
– Матушка, – невестка схватила свекровь за руку и продолжала реветь, – она все знает, она в курсе, что это я причинила ему боль. Она знает, что это я дала яд Чэнъюю.
Рука старой госпожи Фан тоже замерла. Теперь это точно не могло быть случайностью.
Выражение лица старой госпожи Фан резко приобрело такой вид, будто она собиралась кого-то убить. Она встала, посмотрела на женщину и крепко сжала ее руку.
– Сунян, ты не виновата. Мы тоже жертвы этих обстоятельств, – промолвила она, поднимая невестку. – Не реви, это бесполезно. Давай просто спросим у нее, что она собралась делать.
Глава 25
Я тоже владею искусством врачевания
Лю-эр снова стояла за дверью. Хотя юная госпожа вновь заявила, что хотела предотвратить подслушивания разговора, на этот раз служанка уже была немного недовольна.
Члены семьи Фан в самом деле никчемны. Как только с ними обходились, по их мнению, несправедливо, они тут же распускали сопли и бежали жаловаться. Фан Цзиньсю так поступала, паралитик тоже недалеко ушел, а теперь и госпожа Фан туда же.
«Не знаю даже, к кому старуха побежит жаловаться после того, как моя госпожа выскажет ей все», – в мыслях злорадствовала Лю-эр и снова обеспокоенно вздохнула.
Цзюнь Чжэньчжэнь была благовоспитанной образованной молодой девушкой, способна ли она вообще ругать старую госпожу, которая посвятила свою жизнь семейному делу и вела себя как мужчина?
Поэтому Лю-эр и была недовольна, юная госпожа должна была позволить ей остаться внутри и дать возможность помочь.
С тех пор как она стала служить Чжэньчжэнь, девушки всегда сражались вместе, но, когда они прибыли в Янчэн, юная госпожа взяла всю инициативу на себя. Лю-эр казалось, словно она ей больше не нужна.
Могла ли прислуга, от которой теперь не было никакой пользы, считаться хорошей?
Лю-эр чувствовала обиду и переживала об этом, но с еще большей ненавистью она смотрела на служанок, находящихся рядом с ней во дворе.
В комнате по-прежнему отсутствовал какой-либо шум, там царила тишина, словно никого и не было.
Старая госпожа Фан посмотрела на внучку и поставила чашку с чаем.
– Ты не ошиблась, Чэнъюй действительно отравлен, мы лично дали ему яд, – равнодушно призналась она. – Он до сих пор принимает этот яд ежедневно, так что через год, когда ему будет пятнадцать, он умрет.
Вместо самодовольной улыбки или насмешки юная госпожа Цзюнь просто кивнула.
– Он заболел, когда ему было пять, – продолжила старуха, – слуги говорили, что хоть он и был слаб, но не был рожден с этим недугом.
После ее слов наступила пауза.
– Чэнъюй – ваша единственная плоть и кровь. Он болен, и ухаживать за ним должны были исключительно ваши ближайшие родственники. И лекарства, которые вы ему давали, и лечащий врач – все должно было быть тщательно отобрано и проверено лично вами.
Вот почему она предположила, что тетя собственноручно дала сыну яд.
Разве это не то, что они и собирались ей рассказать? У старой госпожи Фан задрожали губы, она хотела уже прямо спросить о намерениях своей внучки.
– Это яд, – госпожа Фан больше не могла молчать.
Чжэньчжэнь отрицательно покачала головой.
– Да, яд, но фактически – это очень эффективное лекарство, – сказала девушка. – Иначе вас бы так не обманули.
– Верно, – подтвердила старуха. – Это лекарство могло помочь с болезнью.
– После совмещения болезни Чэнъюя и лекарства оно переросло в новую болезнь. Это лекарство вызвало эрозию меридианов [22]. Чтобы держать под контролем разрыв этих меридианов, необходимо регулярно принимать это самое лекарство, а в противном случае все обернется не лучшим образом, – немного подумав, подытожила Чжэньчжэнь.
Если не принимать это лекарство или, точнее, яд, кончина наступила бы мгновенно. И наоборот, если принимать его, то смерть будет медленной. Несмотря на то что в любом случае это приводило к смерти, любой человек не хотел бы умирать так скоро. Поэтому, даже зная итог, люди хватались за последний шанс в ожидании чуда.
Пустые надежды еще хуже, чем полная безнадега.
Цзюнь Чжэньчжэнь с сочувствием посмотрела на бабушку с тетушкой и добавила:
– Вся эта ситуация мучает не столько его, сколько вас.
Госпожа Фан закрыла лицо руками и заревела. Насколько же мучилась мать, которая сама давала своему ребенку яд. Она даже не осмеливалась рассказать об этом сыну.