Цицерон. Между Сциллой и Харибдой

– Есть острая нужда в тебе, Марк Катон. Это в интересах римского народа, – уверенно заявил Клодий, не отрывая взгляда от его лица. – Немедленно! Ценности огромные, а ревизию их нельзя поручить никому, кроме Катона.

Удивлённый наглым предписанием, сенатор замотал головой, думая, как достойно выйти из ситуации.

Клодий настаивал спокойно, но напористо:

– Марк Катон, отказываться от такой чести преступно для гражданина, к тому же сенатора. Предлагаю отправиться на Кипр через день-два, произвести учёт ценностей и доставить казну с надёжной охраной в Рим.

Катон отказался уже увереннее. Припомнил Клодию прошлое судебное дело и другие грязные делишки. Трибун вспылил:

– Понимай, Марк Порций Катон Младший, моё предложение не как распоряжение трибуна, а как глас римского народа! Откажешься – принудим, пошлём силой, а будешь упорствовать – народ осудит по закону за преступление против Рима!

Катону пришлось подчиниться. Для Цицерона это был удар, наступили чёрные дни. Трибун подготовил законопроект «О лишении воды и огня тех магистратов, которые повинны в казни римских граждан без суда». Послал по всем кварталам глашатаев с вооружёнными людьми, они принудили граждан собраться в цирке, объявив «народной сходкой», на которой новые консулы Пизон и Габиний поочерёдно призывали граждан осудить «расправу над многострадальными жертвами произвола консула Цицерона». Объявили, что законопроект поддержал отсутствующий Гай Юлий Цезарь. Люди слушали и не хотели никого осуждать, а когда пришло время для голосования, начали расходиться по домам. Но не тут-то было!

Все выходы из здания цирка оказались заблокированы людьми из «товарищества Клодия». Кто отказывался голосовать, не выпускали, угрожали оружием. Сенаторы тоже находились на «сходке», охранники издевались над ними, рвали тоги, не позволяя защищать.

Сенатор Катон целый день ничего не знал о происходящем в цирке, собираясь в дальнюю дорогу. Вечером в дорожном плаще явился к Цицерону с мрачным лицом.

– Марк, дорогой! – озабоченно воскликнул с порога. – Меня долго не будет – кто тебя защитит от чудовища, называвшего себя священным званием трибуна?

Цицерон растерянно молчал. Поговорили, а когда друг предложил ехать с ним вместе, отказался:

– Бежать мне позорно. Есть в Риме у меня ещё один друг. Не сравнить с тобой, но обещал помощь. С утра отправлюсь к Помпею. И к Пизону и Габинию пойду. Они консулы, их обязанность – защитить меня от беззакония. Не откажут! Я буду умолять их! А не помогут – брошусь в ноги. Нельзя лишать меня гражданства, как требует злодей Клодий.

Наутро Цицерон исполнил своё намерение. Как бедняк, в поношенной мешковатой тунике и деревянных башмаках посетил триумвира Помпея и консулов. Посетил каждого, всюду получил отказ. «В глубоком горе, вопия, ударяя себя руками», отправился по улицам Рима искать сочувствия у прохожих, просил униженно помощи и покровительства влиятельных римлян.

Нашлись люди, сочувствующие Цицерону, многие из тех, кого он выручал от судебного преследования как адвокат. Все собрались на Форуме, откуда толпой отправились к Сенату, чтобы протестовать против его изгнания, говорили о нём только хорошее. Но по дороге они неожиданно подверглись нападению вооружённых людей и в страхе разбежались.

В эту ночь Марку приснился неприятнейший сон: люди кидали в него камни, целились в голову; он уворачивался, не всегда неудачно… Проснулся от резкой боли в голове, испил снадобье, принесённое лекарем, и призвал прорицателя, который пояснил:

– Камни во сне – твои дневные неприятности вроде оговора, кляузы и насилия. Что делает человек, в кого кидают камни? Стремится убежать. Не хочешь стать жертвой – избегай своей гибели.

После ужасных раздумий Марк последовал совету жреца. Торопливо попрощался с семьёй и незаметно оставил Рим. Его сопровождали некоторые из друзей, которые не могли оставить его наедине с бедами, рабы из охраны и прислуга.

* * *

Когда Клодий узнал об исчезновении Марка Цицерона, его охватило давно забытое ощущение счастья. Три года он вынашивал свой план унижения Цицерона, как мог приближал это событие и ни о чём другом не думал, и вот – свершилось! Его месть, стремление причинить вред заклятому врагу, сделать ему больно, и всё – за нанесённое оскорбление.

Ещё немного, и жажда мщения съела бы Клодия изнутри, но скоро он удовлетворился случившимся и стал размышлять. Он догадался: Цицерон намеренно не показал своих страданий, спрятав их глубоко, чтобы не доставлять удовольствие Клодию. Тогда Клодий пойдёт дальше, чтобы по-настоящему насладиться местью, на этот раз ужасной… Клодий уж постарается, отберёт у Цицерона его роскошный дом на Палатине! Отберёт, развалит и сожжёт, а на пепелище воздвигнет храм Свободы… А до тех пор трибун поручил главарю разбойничьей шайки пройтись по имениям опального консуляра Цицерона в Италии, разграбить и по возможности сжечь.