Маршрут Цицерона удается проследить во всех деталях, потому что в пути он писал множество писем, главным образом Аттику, но также и другим, в частности, своему предшественнику в Киликии, консулу 54 года Аппию Клавдию Пульхру, который, по всему судя, отнюдь не был в восторге от того, что именно Цицерон едет его сменить. Несмотря на недавнее примирение, столкновения их, спровоцированные некогда Клодием, не были по-настоящему забыты, да к тому же в глазах родовитого аристократа Цицерон был всего лишь выскочкой. Холодность Аппия Клавдия объяснялась и другими причинами, в которых нам вскоре предстоит разобраться.
В начале пути Цицерона, как требовал обычай, окружала большая свита. Из нее мы знаем двоих — Аттика и Авла Торквата, друга Помпея, оказавшего Цицерону помощь в пору изгнания. Торкват собирался проводить наместника до Минтурн и остаться в своем поместье в окрестностях города. Аттик доехал только до Тускула и вернулся в Рим. Следующую остановку Цицерон сделал в Арпине, где встретился с братом. На следующий день ка вилле Квинта состоялся семейный обед, где Цицерон оказался свидетелем домашней ссоры между Квинтом и Помпонией. Подготовку праздничного обеда Квинт поручил не жене, а одному из отпущенников; когда муж попросил Помпонию председательствовать за столом, она в гневе отвечала, что чувствует себя не хозяйкой, а гостьей в собственном доме. Квинт только вздохнул, сказавши: «И вот что мне приходится сносить чуть ли не каждый день!» Помпония покинула пиршественный зал, а блюда, которые ей отнесли, отослала обратно. Короче, вела она себя совершенно невыносимо, а вечером отказалась прийти к Квинту в супружескую спальню. В письмах Цицерон опять предсказывает, что из этого брака вряд ли что-нибудь получится; продлился он, однако, дольше, чем его собственный. Цицерон искренне любил Аттика, брата Помпонии, и такого рода сцены заставляли его страдать, тем более что он, как старший, считался главой семьи. Поддержание семейного мира входило в его обязанности, и все происшествие он рассказывает в письме столь подробно для того, чтобы убедить Аттика прочесть сестре соответствующую нотацию.
В его собственной семье тоже далеко не все шло гладко. Брак Туллии с Крассипом оказался недолговечным. Толком неизвестно, ни когда брак был прерван, ни по какой причине. Бесспорно лишь, что во время путешествия 51 года Цицерон подыскивает дочери нового мужа. С Крассипом он сохранил, несмотря на развод дочери, самые дружеские отношения и третьего зятя искал тоже среди своих политических союзников. Это вполне соответствовало обычаю, и лишь в одном Цицерон отклонялся от общепринятого — он хотел найти мужа, который нравился бы и самой Туллии. Он остановился на нескольких кандидатах. Один из них — Сервий Сульпиций Руф, сын консула 51 года. Отец был человек умеренный, придерживался политики примирения, что, видимо, и вызвало у Цицерона желание породниться. Склонить Руфа к браку с Туллией он рассчитывал с помощью Сервилии, матери Брута, состоявшей в великой дружбе с Цезарем. Быть может, таким косвенным путем Цицерон хотел добиться одобрения нового брака дочери со стороны Цезаря? При всем том, однако, он твердо намеревался учитывать в первую очередь желание дочери. Утверждения, будто Цицерон распоряжался судьбой и чувствами Туллии точно так же, как впоследствии Август распоряжался судьбой и чувствами своей дочери, лишены, на наш взгляд, всякого основания. Пока ничего еще не решено, и Цицерон едет в Киликию, горько сетуя, что Туллия без него выберет себе третьего мужа.
Следующая часть пути оканчивалась к Аквине, на левом берегу Лириса, на полдороге в Минтурны, куда Цицерон прибыл 5 мая. Там Авл Торкват с ним распрощался. Отсюда Цицерон пишет Аттику и просит возможно скорее вернуть за него долг Оппию, то есть Цезарю, Если надо, пусть Аттик даже займет у кого-нибудь нужную сумму, лишь бы быстрее разделаться с этим долгом. Положение проконсула Галлии явно пошатнулось. В те дни, когда Цицерон выезжал из Рима, консул Клавдий Марцелл выступил в сенате с предложением назначить преемника Цезарю на следующий год. Второй консул, Сульпиций, не поддержал предложение коллеги, а трибуны наложили на него вето. Однако вопрос был поставлен, и Цицерон задумывался над тем, чем может кончиться дело. Ситуация в Риме очень его беспокоила, в особенности опасался он оказаться вдали ст столицы, когда разыграются события, обещающие принять самый драматический оборот — что вскоре и произошло.
Из Минтурн Цицерон отправился на свою виллу в Формии, а оттуда в Кумы, куда съехались многие римские вельможи, проводившие майские дни на виллах на побережье. Посетил Цицерона и Гортензий, уже больной, но настоявший на свидании с другом, с которым вместе участвовал в столь многих судебных процессах. Встреча оказалась последней.